Знание в контексте

Прись Игорь

Различие между пропозиционально и дохастически обоснованными мнениями было также идентифицировано в литературе по эпистемологии как различие между обосновываемым и обоснованным мнениями, обоснованным и хорошо основанным мнениями, обоснованным ex ante и обоснованным ex post мнениями. (См., например, ссылки в [6].) Например, для Силвы обоснованное мнение имеет дохастическое обоснование [5]. Если же у субъекта S просто есть хорошее обоснование J для своего истинного мнения, что p, то такое обоснование он называет пропозициональным. Таким образом, наличие обоснования ещё не делает мнение обоснованным.

Большинство эпистемологов считает, что пропозиционально, но не дохастически, обоснованные истинные мнения не есть знание. Согласно П. Бонди и Д. Притчарду, пропозиционально, но не дохастически, обоснованные истинные мнения во многих (но не во всех!) случаях являются обоснованными в результате так называемого «пропозиционального

эпистемического везения» [1]. Пропозициональным эпистемическим везением они называют наличие у субъекта S (пропозиционального) обоснования для его истинного мнения, что p, которого могло бы и не быть. То есть в ближайших возможных мирах мнение субъекта не имеет хорошего обоснования. Наличие у него хорошего обоснования в действительном мире оказывается результатом везения. Дохастическое обоснование истинного мнения не является результатом везения. Истинное мнение, обоснование которого есть результат везения, не может считаться знанием. Это в значительной мере объясняет требование базирования мнения, которое есть знание, на своём обосновании (очевидности). Выполнение этого требования исключает наличие пропозиционального везения.

Отсутствие дохастического обоснования, согласно Бонди и Притчарду, возможно по двум причинам: либо по той причине, что, несмотря на наличие хорошего рационального обоснования (очевидности) J, мнение субъекта базируется на другом («плохом») обосновании, либо по той причине, что само базирование мнения на хорошем обосновании J является неподходящим. В этих двух случаях, как правило, существуют возможные миры, в которых при тех же начальных условиях, то есть при том же базисе, на котором формируется и удерживается мнение, и том же способе его формирования на этом базисе, у мнения нет хорошего обоснования. Это означает, что имеет место пропозициональное везение. Но оно имеет место не всегда.

Можно представить себе исключительные случаи, в которых мнение субъекта базируется на «плохих» основаниях или его базирование на хороших основаниях J является неподходящим (то есть мнение является пропозиционально, но не дохастически, обоснованным), но пропозициональное везение отсутствует в том смысле, что во всех ближайших возможным мирах субъект имеет хорошее обоснование для своего истинного мнения, то есть удовлетворяется условие безопасности для обоснования. Бонди и Притчард объясняют отсутствие знания в этом случае при помощи понятия риска: существует «субъективный» (термин Бонди и Притчарда), но не «объективный» риск, что мнение может не иметь хорошего обоснования. Риск существует именно потому, что нарушается указанное выше условие подходящего базирования мнения на обосновании. Другими словами, хотя в некоторых ситуациях объективный риск отсутствует, он, как правило, существует в аналогичных ситуациях, в большинстве аналогичных ситуаций. Бонди и Притчард пишут: «C присутствием пропозиционального эпистемического везения совместимо то, что хорошие основания доступны субъекту не только в актуальном мире, но и во всех релевантных близких возможных мирах. Тем не менее, как мы отметили, по крайней мере в широком диапазоне случаев, в которых мнения пропозиционально, но не дохастически обоснованы, мнения будут пропозиционально удачными, и, следовательно, пропозициональное везение есть нечто, отсутствие чего в наших мнениях мы хотим знать с достоверностью. Отсюда вытекает наше желание, чтобы наши мнения были обоснованы дохастически, а не только пропозиционально» [1]. Особенность пропозиционального риска по сравнению с веридическим, то есть риска сформировать ложное мнение, в том, что в последнем случае нет различия между субъективным и объективным рисками: «В природе такого везения, что рискованное событие-мишень (то есть ложное мнение) модально близко» [1].

2. Модальное везение

Итак, согласно Бонди и Притчарду, пропозиционально обоснованное мнение всегда рискованно, даже в том случае, если пропозициональное обоснование модально стабильно.

Наше альтернативное предложение следующее.

В случае безопасного пропозиционального обоснования имеет место везение в более широком смысле – «модальное везение»: наличие самой безопасности есть результат везения. [55] Другими словами, нарушается безопасность безопасности обоснования, или безопасность второго порядка. Здесь, конечно, возникает бесконечный регресс условий безопасности высших порядков. Он указывает на то, что не существует редуктивного определения знания в терминах безопасности, если понятие безопасности не зависит от понятия знания.

55

Условие безопасности ещё называют условием модальной стабильности, а об эпистемическом везении (мнение могло бы быть ложным) говорят как о модальном везении. Мы употребляем термин «модальное везение» в несколько другом смысле – не в смысле, что мнение могло бы быть ложным (нарушается условие безопасности), а в смысле, что безопасное истинное мнение могло бы оказаться небезопасным, то есть имеет место модальное везение второго порядка.

Концепт знания первичен. Любой анализ понятия знания,

в том числе и анализ в терминах условия безопасности, если он не является круговым, то есть апеллирующим к концепту знания, приводит к бесконечному регрессу. Это значит, что в принципе можно обнаружить бесчисленное множество различных видов эпистемического везения. «Модальное везение» – один из них. Напротив, если понятие безопасности зависит от понятия знания, как это имеет место у Т. Уильямсона, то знание можно определить (круговым образом) как истинное безопасное мнение [7–8]. Модальная стабильность гарантирует знание [56] .

56

Как показал Т. Уильямсон, понятия знания, безопасности и риска (опасности) и понятие вероятности имеют различные структуры. Первые не могут быть выражены в терминах второго: объективная вероятность того, что мнение р истинно, может стремиться к нулю, и в то же время субъект может знать, что р. И наоборот, в некоторых случаях субъект не знает, что р, даже если вероятность, что р, стремится к единице [8].

Бонди и Притчард справедливо рассматривают понятие риска как более фундаментальное, чем понятие везения [9]. Эпистемология риска позволяет объяснить эпистемические явления, которые не может объяснить эпистемология везения. Это относится как к веридическому везению, так и пропозициональному везению. Как ясно из вышесказанного, это, в частности, справедливо для случаев отсутствия знания в случае отсутствия пропозиционального везения.

Существуют два принципиальных различия между везением и риском. В отличие от везения (в смысле случайности), которое может иметь как отрицательный, так и положительный смыслы, риск всегда имеет отрицательный смысл: существует событие, которое следует избегать. Во-вторых, везение – то, что могло бы быть – рассматривается post factum, тогда как риск оценивается до наступления события [9]. Поэтому может существовать субъективный риск, но не субъективное везение. Согласно Притчарду, выполнение более общего условия, чем условие модальной стабильности (безопасности), а именно условия отсутствия риска (как объективного – отсутствие объективного риска равносильно модальной стабильности, так и субъективного), необходимо для наличия знания [9]. Таким образом, понятие риска позволяет объяснить некоторые особые случаи отсутствия знания у пропозиционально обоснованного истинного мнения [1].

Можно также вообразить экстремальную ситуацию, в которой не только пропозициональное везение, но и (объективный и субъективный) риск, отсутствуют, хотя истинное мнение является пропозиционально, а не дохастически, обоснованным. В этом случае субъект предельно иррационален: он не удерживает своё мнение по причине хороших оснований, даже зная об их существовании и отдавая себе отчёт в их модальной стабильности. Бонди и Притчард справедливо ставят под сомнение концептуальную возможность такой ситуации. Как мы сказали выше, если нормальный в когнитивном плане субъект знает, что обоснование его (истинного) мнения, что р, модально стабильно, он знает, что р. Знание в этом случае может отсутствовать не по причине наличия пропозиционального везения или эпистемического риска, а по причине неподходящего применения когнитивной способности субъекта. Для наличия знания последняя должна в известной мере проявляться в истинном мнении.

Напомним, что, вообще говоря, знание предполагает выполнение двух общих условий: условия безопасности истинного мнения субъекта и условия подходящего применения его когнитивной способности. В рамках своего антислучайного подхода когнитивных способностей Притчард показывает, что для наличия знания необходимо также наличие подходящей связи между этими двумя условиями: выполнение условия подходящего применения когнитивных способностей должно в известной мере объяснять удовлетворение условия безопасности [10].

Хотя в работе Притчарда речь идёт о безопасном истинном мнении, сказанное, на наш взгляд, можно обобщить на случай безопасного обоснования: знание предполагает, что безопасность хорошего обоснования для безопасного истинного мнения в известной мере объясняется подходящим применением когнитивных способностей субъекта [10].

3. Примеры

3.1. Веридическое везение

Веридическое везение имеет место в том случае, если мнение субъекта, хотя оно и истинно, могло бы с лёгкостью оказаться ложным, то есть оно является ложным в ближайших возможных мирах. Например, в ситуации, описанной Чизольмом, фермер при нормальных условиях смотрит на овцеподобную собаку в поле, за которой случайным образом оказалась овца [11]. Фермер формирует истинное обоснованное мнение, что в поле находится овца. Однако, если бы он посмотрел на то, что он принимает за овцу, чуть раньше или чуть позже, его мнение оказалось бы ложным. Поскольку условие безопасности веридического экспланандума нарушается, фермер не знает, что в поле находится овца. В примере Б. Рассела субъект смотрит на часы, которые остановились ровно 24 часа тому назад [12]. Он формирует истинное обоснованное мнение о времени. Если бы он посмотрел на часы чуть раньше или чуть позже, его мнение было бы ложным.