Знатный повеса
Шрифт:
— Да. Туго тебе пришлось на этот раз. Хорошо, что Богу душу не отдал. Как рука-то?
— Пока не ахти как, — хмуро сказал Рейф. — Ладно, что будем делать дальше? Тебя устраивает просто сидеть и мечтать весь вечер, а меня нет.
— Просто мечтать меня тоже не устраивает. А тебе чего хотелось бы?
— Чего-нибудь новенького, неизведанного. Что еще надо пресыщенным бедолагам? Можно, к примеру, пойти на новую комедию. Можно навестить мадам Гоулд. Говорят, у нее появились новые шикарные девочки. Еще я слышал, открылось новое казино, где действительно можно честно поиграть.
— Видишь ли, Рейф, в последние дни моя жизнь и
— Ты всегда выигрываешь, — вздохнул его друг. — Все считают, раз ты так удачлив в любви, то непременно должен проигрывать в карты. Но ничего подобного!
— Удачлив лишь в том, что многие принимают за любовь, — тихо сказал Эйвен, — а что касается настоящей любви… как знать.
— О, философское настроение? Тогда я пойду поищу себе более подходящую компанию.
— Милорд? — Подошедший лакей поклонился виконту. — Ваш обед готов. Прикажете подавать?
— Не хочешь присоединиться ко мне? — спросил Эйвен друга. — Философское настроение обычно исчезает вместе с ростбифом.
— Почему бы не поесть? Самое время! Может, после обеда уговорю тебя смотаться куда-нибудь.
— Никуда я не хочу. Просто посиди со мной, Рейф. Мне нужно, чтоб рядом был кто-то, с кем можно нормально поговорить. Кто знает цену опасности, понимает, что такое тайна, и умеет ее хранить.
— А-а, все ясно. Она замужняя!
— Нет! — рассмеялся Эйвен. — Я еще не готов обсуждать ее. Так что оставь эту тему. Я бы охотнее поговорил о старине, потому что сегодняшняя жизнь ужасно однообразна.
— Ну да! Тогда я съем дичь на паях с тобой и разопью бутылку, а то и три. Я буду не я, если не сделаю этого, черт подери! Ты здорово придумал, Эйвен! Посидим и вспомним суровую годину. И похохочем тоже.
Им подавали множество блюд и вин. Товарищи по оружию перебирали сравнительно недавние события и те далекие годы, когда вдвоем ездили на континент, зарабатывая себе репутацию прожигателей жизни. Беззаботные кутилы, любители амурных дел, какими выглядели тот и другой в глазах непосвященных, в действительности были добровольными отважными разведчиками. В лихолетье войны они выслеживали вражеских лазутчиков, вызволяли из плена своих, собирали секретные данные для министерства обороны. Чем ближе к концу подходил вечер, тем реже смех прерывал беседу друзей. Они помянули тех, кому в отличие от них не довелось возвратиться в Англию.
— Хватит! — раздраженно сказал Рейф. — А то сейчас прослезимся. Их больше нет, и нюни наши им уже не помогут. Лучше скажи, что будем дальше делать?
— Жить, я полагаю, — ответил Эйвен. — Делать то, о чем прежде мы не думали, так как знали, что в любой момент можем этого лишиться. Поступай, как большинство мужчин. Делай выбор. Хочешь — остепенись, создай семью; не хочешь — продолжай дальше, гоняйся за развлечениями. Мало этого, так поезжай в другую страну, где воюют. Иди на. новое побоище, если мирная жизнь тебе наскучила.
— Спасибо. Больше не хочу. Войны с меня точно достаточно.
— А как ты думаешь?
— Нетрудно догадаться, — вздохнул Рейф. — Конечно, будешь резвиться, как обычно. Сам не знаю, зачем я тебя спросил. Ладно, Эйвен, я лучше пойду. Ты отличный парень и приятный собеседник, но, по правде сказать, сегодня твое общество подталкивает меня к возлияниям. Мои запросы в отличие от твоих не так высоки, я довольствуюсь тем, что имею. И потом, зачем мне себя обманывать? Будь женщина леди или шлюха, я убежден, что все равно не буду ни первым, ни последним.
— Ну что ж, иди. Спасибо за поддержку, — усмехнулся Эйвен. — Ты меня здорово подбодрил.
— О, тебя до меня хорошо подбодрили, — многозначительно ответил Рейф. — От меня ничего не скроешь. Ты можешь делать лицо мягче сливочного масла, но я-то, вижу, что ты горишь от предвкушения. Твои глаза сияют, как горный хрусталь. Желаю хорошо провести вечер, Эйвен. Удачи тебе!
«Но буду ли я удачлив?!» — размышлял Эйвен, возвращаясь домой.
Времени у Бриджет оставалось немного. В своем решении ей придется руководствоваться только тем, что она знала на сегодняшний день. Ну что ж, пусть будет так. С учетом всех обстоятельств Эйвен не мог позволить девушке узнать больше о своем будущем муже. Даже если бы они встречались не три дня, а три месяца, все равно он не сделал бы этого. Встречаться три месяца? Такого виконт не мог даже вообразить. К тому же Брикстоны не дали бы ему ухаживать за Бриджет так долго. Все правильно. Нужно было действовать именно так, как он действовал, быстро и тайно.
Возможно, имелись основания для сожалений, но только не в отношении самого выбора, а каких-то частностей, что было в порядке вещей. Девушка испытывала потребность в нем. Бриджет была очаровательна, обладала чувством юмора и острым языком, который был так восхитителен в поцелуе.
В этот вечер дома было легче вспоминать о приятном, чем заниматься головоломками. Эйвен взял книгу, но осмысленного чтения не получалось. Взялся за письмо, но тут же отложил бумагу и снова взглянул на каминную полку с часами. Время в этот вечер тянулось особенно медленно, словно не веря в наступление утра. Поэтому Эйвен наконец решил отправиться в постель. Но ему не спалось и не лежалось. Было то слишком душно, то жестко. Тогда он поднялся и вернулся вниз.
Придя в библиотеку, он подбросил поленьев в камин и стал смотреть, как оживает пламя, досадуя и на себя, и на страсть к Бриджет в данный момент. Тридцать три года! Чтобы в этом возрасте не иметь терпения дождаться утра? Волноваться по поводу ее ответа? Да почему бы Бриджет не согласиться? Он всегда нравился женщинам. Но то были женщины, а не леди. Несмотря на отсутствие денег и родных, которые бы защитили ее, Бриджет, несомненно, была леди. В этом виконт не сомневался.
В свое время он женился на леди, но вряд ли хорошо знал ее — ни до торжественного события, ни позднее, когда хотел узнать гораздо лучше. Мать Эйвена тоже была леди. Ее он тоже знал не очень хорошо, потому что они прожили вместе недолго. Обе женщины причинили ему много боли, одна — умышленно, другая — по воле судьбы. Казалось бы, после этого ему надо было избегать всех леди как чумы, если в нем сохранилась хоть доля здравого смысла. Однако большую часть своей сознательной жизни, начиная с женитьбы, Эйвен все-таки имел с ними дело. И что хорошего эти леди принесли ему?