Знатный повеса
Шрифт:
Она вдруг встревожилась и засомневалась: ей долго твердили, что муж может делать все, но ничего не говорили о том, что дозволено женщине.
— Бриджет, ведь вам нравятся мои ласки, — продолжал увещевать Эйвен. — Так что плохого в том, что вы подарите мне свои? Почему это должно вас беспокоить?
Его слова, казалось, немного вразумили ее. Если он этого хочет, то почему бы и нет? Ведь он ее муж. А если так, она тоже может позволить себе свободу действий. В конце концов, интимные отношения между супругами касаются только их. И ей самой так хочется
Она набралась храбрости и снова принялась касаться его тела, сначала — урывками, но становясь раз от разу смелее. Так она истязала Эйвена до тех пор, пока его дыхание не сделалось частым и прерывистым.
Робкие, неопытные ласки казались ему изысканной новинкой. Он собирал по крупицам все силы, чтобы выстоять как можно дольше, но вскоре удовольствие сделалось для него невыносимой, хоть и сладкой пыткой.
Бриджет гладила его по спине и даже пробегала пальцами по его тугим, твердым ягодицам. «Невозможно вообразить! — в испуге думала она. — Всегда такой холодный и насмешливый!» Неожиданно Эйвен стал для нее откровением.
Когда она наконец решилась вторгнуться в запретную зону, из его горла вырвался сдавленный стон. Повинуясь его настоятельному шепоту, Бриджет осмелилась сначала задержать руку, а затем стала ласкать более уверенно, по мере того как ей отвечала удивительная мужская плоть. «Чудеса! — подумала она. — Так много, а всегда скрыто. Но только не теперь. Сейчас вряд ли и простыня спрячет. Такая гладкая и сильная, но в то же время такая чувствительная к моим легким прикосновениям, как и сам Эйвен».
Его тело сделалось горячим и слегка влажным. Бриджет никогда еще не чувствовала, чтобы в ней так нуждались. Сейчас Эйвен был охвачен огнем и снова навис над ней, легонько раздвигая ее ноги. Она сразу притихла.
— Не волнуйтесь, я буду осторожен. Я не обманываю. Больно бывает только в самом начале, но потом — никогда. За это я ручаюсь.
Больше Эйвен уже не мог говорить. Он страстно хотел ее и вдруг снова остановился, поражаясь своей нерешительности.
Что с ним случилось? Бриджет околдовала его, заставляя пренебречь многолетними привычками.
Эйвен понимал, что она не готова. Хотя, несомненно, ей доставляло удовольствие экспериментировать. Но этого было мало. Он знал, что так не добьется желаемого.
— Сейчас моя очередь, — прошептал он, прильнув губами к ее шее и кладя ладони ей на грудь.
— Но я так поняла, что этим нужно заниматься вдвоем.
— Все верно. Совершенно верно. Вы правильно поняли. Не надо останавливаться…
Эйвен был уже так распален, что не мог ни ждать, ни остановиться, даже если бы она попросила. Но Бриджет и не просила: она была готова принять его, покорная, разомлевшая, повергнутая в изумление его ласками. И вот наступил болезненно жгучий момент. Но боль быстро прошла и забылась, сменившись восхищением их близостью и радостью за Эйвена, которому эта близость, несомненно, доставляла наслаждение.
Однако ее насмешливый любовник в эти минуты испытывал нечто большее, чем наслаждение. Он вдруг стал сосредоточенным,
Бриджет дотронулась до его влажных волос.
— Муж, — с гордостью прошептала она, В пылу любовных утех ему доводилось слышать от женщин много разного, в том числе непристойного. Иной раз его временные подруги предъявляли повышенные требования. Однако чаще выражали удовольствие и хвалили, на такого Эйвен не слышал никогда. Слово, произнесенное ею, вызвало странные чувства — сожаление и триумф одновременно.
— Бриджет, — только и произнес он, растроганный, и поцелуем предупреждая любой ответ.
Эйвен не мог уснуть сразу. Обычно он предпочитал спать один, но сейчас все еще обнимал Бриджет.
— Знаешь, как хорошо, когда тебя обнимают, — сонно призналась она.
Его удивили эти слова. Бриджет вообще много чем удивляла его, в том числе скромностью. Это тоже было для него в диковинку. Бриджет оказалась неповторимой. Несмотря на робость и нерешительность, потом она перестала бояться и волноваться.
Теперь стоило немалого труда дождаться того времени, когда он сможет дать ей больше, когда научит жену получать истинное наслаждение от его ласк.
Эйвен был уверен, что взамен получит ее изумление, радость и удовлетворение. Эта женщина оказалась тем идеалом, какой он искал долгие годы. Расслабленный и умиротворенный, Эйвен начинал вместе с ней погружаться в сон, чувствуя себя безмерно счастливым. Оставалось только надеяться, что и Бриджет была счастлива с ним.
Веки ее затрепетали, и через секунду она открыла глаза. Эйвен шутливо укусил ее е оголившееся плечико и быстро поцеловал в губы.
— Доброе утро! Я предпочел бы разбудить тебя другим способом, но нам сегодня уезжать. Ты не забыла? Нет, нет, зачем же так прыгать! У тебя есть час на сборы. Я взял на себя смелость и велел камердинеру упаковать твои вещи. Так что от тебя ничего не требуется. Господи, перестань так смотреть на меня, иначе мы никогда отсюда не выберемся!
Когда Эйвен выпрямился и встал, Бриджет увидела, что он уже умыт, выбрит и, как всегда, безукоризненно одет.
— Сейчас соберусь, — пообещала Бриджет. — Много времени мне не понадобится.
Она прижала простыню к груди и соскочила с высокой кровати, но через несколько шагов поморщилась.
— Вот видишь, я прав, — виновато сказал Эйвен. — Мне очень жаль. Но ты не беспокойся. Боль пройдет. И потом ты привыкнешь.
— Я знаю, — сказала она, отводя глаза и чувствуя, как начинает гореть лицо. — Говорят, что вначале ощущение такое, будто только что слезла с лошади.
Эйвен засмеялся:
— Ничего себе комплимент! Надеюсь, езда не напоминает путешествие на старой кляче, как в известном анекдоте? В противном случае придется что-то предпринять. Некоторое время спустя, разумеется. А сейчас, пожалуйста, собирайся.