Знающий не говорит. Тетралогия

Астахова Людмила Викторовна

– Зато и от «радостей» похмелья я избавлен, – сварливо буркнул эльф, прикладываясь к чаше с водой.

– Да уж, я могу себе вообразить запой длиной в полвека, – хохотнул лорд Рувин. – Здесь без вмешательства богов дело не обошлось. Хотя, могу биться об заклад, будь эльфы склонны к пьянству, они бы и из этого занятия сумели сотворить некий ритуал, чтобы предаваться пороку иначе, чем все остальные народы. И тем самым противопоставлять себя другим расам.

– И каким таким занятиям я предаюсь противоестественным способом? – полюбопытствовал Ириен.

Рувин покосился на дам – герцогиню и ее падчерицу – и не стал развивать

тему, ограничившись лишь двусмысленным смешком. Впрочем, Одэнна была настолько поглощена собственными мыслями, что вряд ли обратила внимание на столь скользкую тему беседы. Эльфий взгляд действовал на нее угнетающе, заставляя держать глаза опущенными, а рот на замке. Шестнадцатилетняя дочь Норольда от первого брака Рочжера особой остротой ума никогда не отличалась и потому молча наливалась малиновым румянцем, низко наклонившись над своей тарелкой. Девица стала настоящей головной болью для своего отца, да и для лорда Рувина тоже. Только величайшими усилиями удавалось до сих пор сохранять ее добродетель, с коей барышня так и норовила расстаться при первом же удобном случае. Плотские утехи манили Рочжеру с неодолимой силой, и Норольд уже начал подумывать о целесообразности содержать дитятко под стражей из евнухов до самого мига бракосочетания. Если, конечно, найдется желающий получить из рук герцога такое сомнительное сокровище. И чем больше проходило времени, тем острее Норольд желал сбыть дочурку с рук.

– Хватит музыки, – негромко приказал герцог, махнув рукой, и с нажимом добавил: – Дамы тоже могут нас покинуть.

Одэнна тревожно вздрогнула, с нескрываемым ужасом вглядываясь в непроницаемое лицо мужа. «Пусть лучше рядом будет кто угодно, даже эльф, только не заточение в детской спальне, в стенах, сверху донизу расписанных чародейскими рунами, наедине со своими мыслями и болезненными фантазиями».

– Могу я еще остаться? – выдохнула она, с трудом разлепляя губы.

Герцог глянул на советника, тот в свою очередь на эльфа, который слабо пошевелил пальцами, мол, не возражаю, пусть остается.

– Расскажите мне, миледи, как он выглядит, этот ваш колдун? – спросил Ириен.

– Он не мой, – вспыхнула герцогиня.

– Одэнна! – шикнул на жену Норольд, и та поспешно вжала голову в плечи.

– Не ваш, разумеется. И все же, вы можете его описать? – терпеливо попросил эльф.

Он сам не знал, как относиться к этому странному существу, вся сущность которого состояла из клубка многочисленных страхов, суеверий и предрассудков. Для презрения – слишком жалкая, для неприязни – слишком несчастная. Что Норольд нашел в этой женщине, кроме смазливого личика и полной покорности его воле? Как можно зачинать наследника с рабыней по сути своей и духу? Кого она может родить, кроме себе подобного?

Одэнна промямлила что-то про высокого мужчину лет сорока с подстриженной бородкой, темноглазого и темноволосого, одетого в просторный серый плащ. Очень содержательное описание, но Ириен ни на что другое и не рассчитывал. Для мага нацепить обманную личину – дело простое. Впрочем, Альс готов был поклясться, что герцогиня боялась своего «благодетеля» до темноты в глазах и вряд ли запомнила бы его истинное обличье, вертись он у нее перед глазами нагишом. Далее Одэнна рассказала кое-что более интересное. Ничего чудесного колдун с герцогиней не делал, заклинаний не читал, ритуалов не чинил, декокт пить не заставлял и даже лишний раз руками пассы

не производил. А бесплодие женщины маг толково пояснил одной лишь недоброй волей покойной супруги Норольда. С духом покойницы он сразу нашел общий язык, легко сняв порчу, едва только герцогиня дала обещание отдать требуемую неожиданную «безделицу». И только тогда, когда вслед за новорожденным мальчиком чрево Одэнны покинула никем не жданная девочка, несказанно удивив фактом своего рождения трех повивальных бабок, герцогиня догадалась, кто станет «безделицей». Разумеется, по доброй воле женщина родное дитя отдавать чародею не хотела, и жизнь ее превратилась в сплошную муку. Для начала она велела служанкам молчать о новорожденной, но виданное ли дело – хранить тайны в огромном дворце, до краев полном людским любопытством. Впрочем, маг прекрасно знал о рождении второго ребенка, тем более что сам его и предусмотрел.

– Сначала колдун прислал говорящего воробья, – рассказывал дальше лорд Рувим. – В качестве первого предупреждения.

Эльф едва сдержал усмешку, опустив взгляд в свой полупустой кубок. У зловредного волшебника определенно имелось чувство юмора. Обычно на людей говорящая птичка производит неизгладимое впечатление, даже на самых подготовленных. Воробьиная глотка мало приспособлена для человеческой речи, а значит, колдун очень талантлив.

– Потом была чайка, а следом ворон, – продолжал Рувим. – Вернее, ворона, но очень большая.

Герцогиня втянула голову в плечи, угнетенная воспоминаниями о страшной черной птице с мерцающей синеватой пленкой на умных злых глазах.

– Я велела нашить на детскую одежду яшмовые амулеты, – молвила шепотом герцогиня.

– И как? Не помогли? – со странным выражением на лице осведомился Альс.

– Нет. И курения из пяти пород деревьев тоже.

– И наклонные кресты? – уточнил он.

– Сразу после них пропала дочка леди Тилары, – вставил Рувим.

– Нитки заговоренные пробовали? – допытывался эльф.

– Синие, алые и золотые.

– И воду заговаривали?

– Заговаривали, – тихо подтвердила Одэнна.

Ириен прикусил губу. Герцог, герцогиня и лорд-советник завороженно следили за работой эльфьей мысли, которую выдавала изменившая наклон бровь.

– Значит, вся эта суеверная ерунда результатов не дала, – задумчиво молвил он. – А может быть, и цыплят резали?

Сотрапезники поспешно кивнули. Мол, тоже было дело.

– Странно, – сказал эльф после недолгого раздумья, обращаясь при этом скорее к куриному крылышку на блюде, чем к людям. – Почему меня ничто не удивляет? Почему мне не хочется внимательнее осмотреться вокруг, вдруг я попал не в герцогский замок, не в славный просвещенный город Ритагон, а на глухой хутор где-нибудь в Хаалаане или в Ветланде? И не властители Лейнсруда сидят со мной за одним столом, а темные подозрительные поселяне? Никто мне не ответит, почему так происходит?

Лицо герцога Норольда вытянулось в напряженной гримасе, он перевел недоуменный взгляд на своего советника, затем на супругу, те ответствовали полным непониманием.

– Хорошо, я выскажусь иначе, – вздохнул печально Альс. – Все, что вы делали, все эти дурацкие амулеты, курения, нитки, куры – не более чем глупые никчемные людские суеверия, в которых нет ни капельки смысла и силы.

– Этого быть не может! – охнула герцогиня. – Нитки всегда помогали…

Эльф сдержанно улыбнулся.