Зной пустыни
Шрифт:
— Сейчас у твоего дома должна пастись дюжина лошадей, — выпалил он.
— Я думала, для одной ночи скачек вполне достаточно.
— Я говорю не о любовных играх. Когда индеец племени апачи хочет взять женщину в жены, в качестве приданого он приводит своих лучших коней. Я хочу взять тебя, Лиз.
Он ждал ее ответа. Но в спальне раздавалось только его хриплое дыхание.
— Я люблю тебя. Мне кажется, что и ты меня любишь.
Лиз окончательно проснулась.
— Конечно, я люблю тебя. Просто обожаю!
— Раньше устраивало. Но теперь я хочу большего. Все должны знать, что ты — моя.
Она взвешивала каждое слово, которое собиралась произнести.
— Думаю, это будет не слишком мудро с нашей стороны. Мы же договорились, что наша личная жизнь останется нашим личным делом. Я очень много работала, чтобы ты стал звездой живописи. А ты хочешь, чтобы критики решили, что я делала это только из-за наших отношений? Брак был бы непоправимой ошибкой для нас обоих. Я — твоя. Ты это знаешь. Зачем же искушать судьбу? Мы так счастливы.
Алан стиснул зубы.
— Хорошие слова, Лиз. Хорошие, но очень глупые. В них нет смысла.
Она плотнее завернулась в простыню, словно желая защититься от него.
— Что за странная фантазия? Ты решил оставить после себя свою копию? Не забывай, я слишком стара, чтобы рожать детей. Ты хочешь завести семью? Но у нас уже есть семья. Художники нашей галереи — вот наша семья, а твои картины — лучшее наследство, чем дети, которых оставляет после себя большинство людей.
— Пустые слова.
— Алан, прошу тебя, не форсируй события.
Зная, что она великолепная актриса, Алан не слишком доверял той боли, которая прозвучала в ее голосе.
— Ты должен мне все объяснить.
— Это долгая история.
Ей придется открыть ему часть прошлой жизни, но только часть. Она не может рисковать, не может рассказать, кем является на самом деле. Привычка к обману стала ее второй натурой. Она создала себя так же, как Алан создавал свои картины. Вся ее жизнь построена на лжи. Как ей признаться в этом человеку, который больше всего на свете ненавидел лжецов?
— Я благодарна тебе за то, что ты никогда не интересовался моим прошлым. Многие думают, что я родилась в богатой семье и деньги упали на меня с неба. Это не так. Мои родители едва сводили концы с концами, у нас даже не всегда была еда. Отец — вечный студент, готовый жить на подачки благотворительных обществ. Поэтому я решила добиться успеха любой ценой. Любовь и брак не были частью моего плана. О том, что кто-то заполнит мою жизнь так, как ты, я даже не мечтала. До этого в моей жизни была только галерея. — Она заглянула ему в глаза, ища сочувствия. — Я люблю быть с тобой, люблю тебя, мне нравится делить с тобой мою жизнь.
— Лиз, меня совершенно не интересует прошлое. Меня заботит будущее. Как я понимаю, по-настоящему
— Для этого нам не обязательно жениться. Могут возникнуть неблагоприятные для дела осложнения, юридические накладки. Нам надо хорошенько подумать.
— Я уже подумал. Если ты хочешь, чтобы мы заключили брачный контракт, то я готов дать задание адвокатам.
— Ты уже все продумал, да?
В ее голосе прозвучало легкое раздражение.
— Попытался. Я давно хотел, чтобы ты стала моей женой, только ждал, когда смогу положить к твоим ногам весь мир. — Он с такой силой сжал кулак, что на его руке вздулись мышцы. — Теперь весь мир у меня в кулаке. Он — твой.
Он понимал, что говорит нескладно, но разговор зашел в дебри, о существовании которых он раньше не догадывался.
— Дорогой, ты же знаешь, как много времени отнимает у меня галерея. Я не слишком подхожу для брака. — В ее голосе появилась соблазнительная хрипотца: — Ты должен признать, что сделал из меня очаровательную любовницу.
Черт бы ее побрал. Он встал с кровати и начал ходить взад-вперед по спальне, не обращая внимания на свою наготу.
— Ничего не могу понять. Ты говоришь, что любишь меня. Значит, это ложь?
Ее глаза сверкнули негодованием.
— Конечно же, нет. Оставь наконец свой тон. Каким образом твое многолетнее желание стать моим мужем связано с твоей гордостью?
Алан застыл на месте и посмотрел на нее так, словно никогда ее не видел.
— А как связано твое нежелание выйти за меня замуж с твоей гордостью? В чем дело, Лиз? Индеец недостаточно хорош для тебя?
Она побледнела и отвернулась, не в состоянии перенести боль, которую ему причиняла. Но сказать правду было еще страшнее.
— Значит, дело именно в этом? — Голос его зазвенел.
Ему было горько и больно, он сразу вспомнил тысячи обид, отравивших его юность.
— Как ты смеешь так говорить? Как ты смеешь так думать? — запротестовала она. — Есть вещи, о которых ты не знаешь…
— Я знаю все, что мне надо было узнать, — грубо оборвал он. — Великая Лиз Кент не может снизойти до брака с индейцем, ты ничем не отличаешься от других белых женщин. Какой же я дурак!
Алан ненавидел себя за то, что позволил ей взять над собой такую власть.
Отбросив простыню, Лиз бросилась к нему, но он отшвырнул ее от себя.
— Ради Бога, Алан, не делай этого!
Тот подошел к креслу, на которое несколько часов назад беззаботно бросил одежду, и начал одеваться.
— Это была лишь моя дурацкая мечта, но теперь я все понял.
— Вернись, — умоляла Лиз, протягивая к нему руки. — Мы оба сейчас расстроены. Утром ты все воспримешь по-другому. Ради Бога, Алан, этого не может быть!