Знойные ветры юга ч.2

Чайка Дмитрий

— Ничего, — пожал плечами князь. — Но и без последствий твои дела точно не останутся.

— Я готова, — опустила глаза Мария, а ее голос дрогнул. — Я не виновата ни в чем, и пусть святая Радегунда будет мне свидетельницей. Я господом Богом клянусь в этом!

— Я даю тебе выбор, — сказал князь, все так же глядя на огонь. — Ты едешь в монастырь и живешь там до конца своих дней. У нас, оказывается, есть один, в Дакии. Глушь редкостная, если тебе вдруг интересно.

— Или? — подняла бровь Мария.

— Или ты даешь клятву на верность Моране, — жестко сказал князь. — Пятеро высших чинов Тайного Приказа засвидетельствуют ее. Если ты сделаешь хоть

один шаг, который вызовет мое беспокойство, то о твоей клятве узнают все. Тебя не примет даже собственный отец. Ты станешь прокаженной для всех христиан.

— Зачем ты делаешь это со мной? — не на шутку испугалась Мария.

— Ты будешь служить государству. Ты искупишь то зло, что причинила моей семье. И тогда, может быть, я когда-нибудь прощу тебя.

— Я не присягну языческому демону, — побледнела Мария. — Моя душа после смерти попадет в ад.

— В Дакии ты попадешь в ад уже при жизни, — успокоил ее муж. — Там монастырь не просто бедный, но еще и с очень строгим уставом.

— За что? — на глазах Марии снова появились слезы, но теперь абсолютно искренние. — Я же добрая христианка. Для меня это смертный грех!

— А для меня смертный грех толкать на верную смерть мальчишку, который тебе поверил, — жестко ответил князь.

— Он воин, — твердо ответила Мария. — Или ты, воспитывая из него бойца, надеялся, что стрелы испугаются высокого происхождения и будут облетать его стороной? Любой человек может умереть! В любую минуту! От пустячной царапины, от простуды или от того, что его лягнула лошадь. Только господу нашему известно, кто и когда погибнет.

— Ты решила немного помочь Богу? — усмехнулся князь. — И слегка ускорить события?

— Я ни в чем не виновата, — ледяным тоном ответила Мария. — И ты это когда-нибудь поймешь! Ты караешь невиновного, Само, и этот грех будет на твоей совести!

— Я тебе больше не верю, — повернулся к ней князь. — Так каков твой выбор?

— Я дам клятву Моране, — выдавила из себя Мария. — Я не хочу идти в монастырь.

— Тогда собирай вещи, — снова отвернулся князь. — Ты выезжаешь через неделю. Ты поедешь в Бургундию, Аквитанию и Испанию. Радегунду возьмешь с собой, пусть познакомится с будущим мужем. А Владимир останется здесь, бабушка присмотрит за ним. Звонимир скажет, что ты должна будешь сделать.

— Испания? — растерялась Мария. — Но это же…

— Да, это довольно далеко, — с удовлетворением сказал князь. — У тебя будет много дел, моя дорогая. Может быть, ты управишься с ними за год, а может, потребуются и все два. Но ты за меня не волнуйся, я навряд ли успею соскучиться по тебе так быстро.

Глава 27

Апрель 634 года. Константинополь.

Большая игра! Сладкая мечта любого шулера! Она втягивает в свой водоворот любого, никто не может устоять против ее чар. Она возносила на небо, и она же роняла с небес в грязь. Можно было прожить долгую жизнь и не познать ее сладостного вкуса. Можно было не услышать про нее, когда она была совсем рядом. Можно всю жизнь охотиться за новичками, неискушенными в благородной игре тессера, или в кости. Можно просто прожить жизнь напрасно…

В Империи в кости играли все. От младенца и до глубокого старика, и от раба до императора. Только пьяные матросы играли двумя кубиками, радуясь, как дети, когда у противника выпадала двойка, а у них самих — двенадцать. Это забава для дурней, а не для настоящих знатоков. Они, знатоки, играли пятью кубиками, а правила в этой игре были не проще,

чем в этой новой напасти, захватившей Константинополь — шахматах. Как можно сжульничать при игре в эти проклятые шахматы, Фока решительно не представлял. Его тактика был простой, как топор. Он вначале играл честно, подливая противнику вина, а когда тот полностью терял контроль, бросал на стол свои собственные кости, геометрия которых была, мягко говоря, далека от идеала. Этот фокус работал уже многие сотни лет, и не давал сбоев. Правда, сам Фока был довольно известен, как нечистый на руку игрок, а потому самые сладкие куски уже давно проходили мимо него. В таверны, где резались в кости приезжие купцы, его давно не пускали. Хозяева слишком уж дорожили денежной клиентурой, чтобы терять ее из-за такого. Фока уже привык к тому, что его удел — мелкие провинциалы, которых Константинополь переваривал и выплевывал, словно обглоданную кость, но тут фортуна повернулась к нему лицом. Сначала один мальчишка принес весть, потом другой, потом третий…

Сигурд Ужас Авар, этот простодушный олух, оказывается, любил перекинуться в кости. В этом не было ничего удивительного, все варвары азартны. Но тут было кое-что еще. Сигурд, обласканный самой императрицей, таскал на себе в виде цепей и браслетов целое состояние. Так делали многие из данов, не признававших иного способа хранения денег, но Сигурд был вне конкуренции…

Фока уже пару раз сыграл с ним, и проиграл какие-то пустячные суммы, втираясь в доверие. Ведь у него и на этот случай имелись подпиленные кости. Фока уже очень давно не испытывал такого удовольствия. Ни одна шлюха не могла подарить ему такого острого чувства. Острого, словно индийский перец, ощущения охотника, который сидит в засаде, пока искусные загонщики ведут уставшего от гонки зверя прямо под удар его копья. Последний удар! И он должен состояться сегодня! Но все получилось совсем не так.

Жертва сидела в таверне на Форосе, в отдельной комнатке, дверь в которую была плотно закрыта. Хакон Кровавая Секира, тоже известный всему Константинополю, сидел рядом, и шумно прихлебывал из огромного кубка. Рубиновые капли на густой бороде переливались багрянцем в неверном свете масляных ламп.

— Ты еще кто такой? — недовольно спросил Фока у худого, как палка, парня с черной смоляной бородкой. Тот болтал о чем-то с данами, лениво перекидываясь с ним кубиками.

— Тебе-то что за дело? — враждебно спросил тот. — Проваливай! Не видишь, тут приличные люди играют!

— Так мы вроде бы с Сигурдом договорились играть сегодня, — растерялся Фока.

— Так и мы договорились, — кивнул парень. — Вали отсюда. У нас крупная игра, а у тебя все равно таких денег нет.

— Почему это у меня нет? — сердце Фоки забилось в предвкушении. — Я тоже по крупному играть готов. Двадцать номисм на кону, как договаривались.

— Я помнить тебя, ромей, — сказал дан. — Деньги показать! На медь только дети играть. Мне надоесть возня мышиный. Смешно есть. Я Ужас Авар, а не Ужас Мышей!

И дан громогласно захохотал, жутко довольный своей невероятно тупой шуткой. Фока бросил на стол кошель, глухо звякнувший до боли знакомым звуком. Дан развязал его и удовлетворенно кивнул.

— Ты достойный человек, Сигурд играть с тобой. Сигурд надоесть нищий дурак. Ты садиться за стол!

— Ну что же, — худой парень остро посмотрел на Фоку и протянул. — Так будет даже интересней. Больше денег на кону, больше выигрыш. Сигурд, раз тут такая игра пошла, может и кости посерьезнее достанем? На столе золото, пусть и кости будут золотые.