Зодчие
Шрифт:
Барма с опасением приступил ко второму испытанию: заговорил о жалованье. Выслушав старого зодчего, великан вздохнул:
– Чего греха таить, беден я: батька помер, семья большая – братишки, сестренки малые. Но все одно останусь у вас: больно работа по душе. А с семьей… Что ж, сам не доем, а им скоплю.
Он бесхитростно улыбнулся и сразу завоевал дружбу Постника и Бармы.
Никита Щелкун был в годах, жизнь потерла его достаточно. Побывал он в Польше, Литве, Галиции, видел много храмов и палат самых разнообразных стилей; сам много строил. После скитаний Щелкуну захотелось пожить несколько лет на одном месте, а стройка Покровского собора обещала такую возможность.
Пришел присланный дьяком Висковатым саксонский архитектор Ганс
Фридман пришел с переводчиком – он все еще скрывал знание русского языка.
Увидев на столах рисунки Постника и Голована, немецкий архитектор попросил разрешения посмотреть их. За листы схватился с жадностью, долго перебирал с завистливым изумлением, но похвалил скупо; попутно солгал, что в Германии искусство составления проектов стоит на большей высоте.
Вознаграждение за работу Фридман запросил большое.
– Велик кус ухватывает, не ровен час – подавится! – сердито сказал Барма, которому саксонский архитектор не понравился с первого взгляда.
Постник вступился за Фридмана:
– С виду немец неказист: и ростом не вышел, и рожа поганенькая на сторону воротится. Но, может, хорошо станет работать? Возьмем немца, наставник: по царскому указу прислан.
– Ин ладно! – недовольно согласился Барма.
– Русскому языку надо учиться! – сказал саксонцу Постник.
Тот засмеялся, показав мелкие неровные зубы:
– Пробовал: не дается он мне, труден ваш язык…
Глава XII
Из дневника Ганса Фридмана
«…Обещание царя Иоанна осуществилось: я принят в штат строителей Покровского собора.
Познакомился я с главными архитекторами будущего строительства, носящими трудно запоминаемые имена: Барма, Голован, Постник.
Особенно замечательна наружность Голована: глаза его широко раздвинуты и смотрят смелым, в душу проникающим взглядом. Голован – недюжинная личность.
Постник кажется попроще, но я его возненавидел после первого знакомства. Возненавидел за то, что он, не подозревая о моем понимании русского языка, осмелился бросать обидно-снисходительные замечания о моей наружности.
Но не в этом одном причина неприязни. В рабочей комнате архитекторов я увидел чудесные рисунки и эскизы, сделанные Постником. При всех моих способностях мне трудно тягаться с этим несомненно талантливым человеком. И в этом большая опасность для моей карьеры.
Но я упорен и настойчив! Я буду биться за первое место, и горе тому, кто станет на моем пути!
Старше всех Барма, помощник Постника, хотя тот из вежливости называет Барму учителем. Это старик скромный, невидный. Он поглаживал седую бороду, говорил мало и непонятно. Кажется, он из породы баранов, готовых служить кому угодно; ознакомившись поближе, я использую его простоту и наивность для своих целей.
Сейчас моя задача: подорвать доверие к руководителям строительства. Как это сделать, мне пока неясно. Но если я этого добьюсь, царю Иоанну некого будет поставить во главе дела, кроме меня. И тогда – почет, деньги…
Все блага жизни раскроются перед саксонским архитектором Гансом Фридманом!
Глава XIII
Утверждение чертежей
Попы с соблюдением надлежащих церемоний вынесли священные предметы из церквей, обреченных на снос, и ломцы принялись за свою веселую работу.
С грохотом летели балки и бревна, сталкиваясь
За ломцами пришли землекопы – выравнивать и сглаживать участок. А по краям с телег уже сбрасывали груды камня. Бойкие целовальники с замусленными тетрадями в руках вели счет телегам; вместо квитанций делали подводчикам зарубки на бирках. [197]
197
Бирка – палка, расколотая пополам; одна ее часть хранилась у подрядчика, а другая – у работника. Полное совпадение зарубок при прикладывании одной половины бирки к другой свидетельствовало о верности счета.
На берегу Москвы-реки было шумно, людно: там разгружались барки, подвозившие лес, камень, кирпич, песок, известь…
По царскому указу из тюрем выпустили колодников, за коими не числилось тяжкой вины; с них взяли крестное целование, что они не своруют и не убегут, и поставили на разгрузку, требовавшую много рук. Довольные неожиданной свободой, бывшие колодники работали рьяно. Впрочем, за вялость и медлительность десятники хлестали кнутом, так что волей-неволей приходилось поворачиваться.
Веселое удивление провожало коренастого рыжего грузчика Петрована Кубаря, таскавшего на спине камни, которые под силу были троим. Парень сидел в темнице за то, что, вернувшись из казанского похода, не смог вынести холопью долю и сбежал от боярина на вольный юг, а будучи настигнут, искалечил двух поимщиков…
По приказу царя Ивана Васильевича по русской земле должны были ходить глашатаи и сзывать на строительство Покровского собора мастеров и искусных работников.
– Трудное затеяно дело, – сказал царь. – Пускай молва о задуманном повсюду пронесется, пускай говор пройдет по боярским хоромам и по избушкам смердов. То нашему великому замыслу на пользу…
Когда глашатаи приходили за охранительными грамотами к Ордынцеву, окольничий говорил им:
– Обещайте народу хорошие корма, говорите, что жить будут сытно. Негодных работников не принимайте: нам такие не надобны.
Глашатаев посылали во Владимир и Суздаль, в Смоленск и Псков за каменщиками, в Новгород и северные области за плотниками. Бывалого Никиту Щелкуна отправили в Киев. Он должен был сговаривать работников в литовских пределах. [198]
Пришли к Барме присланные Голованом Нечай и Демид Жук. Бывшие скоморохи тоже вызвались идти бирючами. Веселый Нечай обещал присылать рабочих во множестве:
198
В те времена Киев принадлежал Литве.
– Только успевайте переписывать! Я молодцов одними шуточками да прибауточками взманю!
Бирючам давался строгий наказ:
«Едучи городами, и селами, и деревнями, не бесчинствовать, поминков и посулов не брать, мужиков не грабить и паче же всего не упиваться пианственным зелием.
Аще же который начальный человек учнет допытывать, кем и каких ради дел посыланы, и тем ответ держать с бережением и оглядкой: посыланы-де великим государем ради его неотложных государских нужд, и вы-де нам, бирючам, препон не чините, государевой опалы опасаючись…»
В конце 1554 года работа над проектом Покровского собора была закончена.
Настал великий для зодчих день: чертежи должен был утвердить царь.
Иван и сопровождавшие его лица явились в рабочую комнату. С царем вошли ближние бояре, митрополит, Ордынцев, Клобуков. Глаза посетителей разбежались при виде столов и стен горницы, где были разложены и развешаны огромные листы, изображавшие собор с различных сторон.
Чертежи будущего храма очень понравились царю. Он долго ходил от стола к столу и от стены к стене, рассматривая проекты.