Золенька и ее друзья из 21 века. Новогодняя сказка

МОДАР СТЕФКА

Лазар шествуя за гостями тура, невзначай толкнул локтем Аманду. В ответ на такую дерзость, сапожник, незаметно для всех, сделал ему подножку. Произошло то, что произошло. Тот, споткнувшись, распластался на полу. Вокруг него сразу же образовалась толпа ротозеев. Кто-то смеялся. Кто-то ахал и охал. Кто-то, видя себя на его месте, услужливо поспешил предложить руку помощи.

Напрочь отказавшись от предложенных рук, Лазар поспешно вскочил на ноги. С достоинством оправив одежду, восстанавливая осанку, скрывая внутреннюю

лють, он, как ни в чём не бывало, галантно раскланялся перед толпой.

Найдя глазами удаляющегося обидчика, тот шёл под руку с Амандой, Лазар во всеуслышание выкрикнул:

– Мы ещё посмотрим кто кого!.. Лазар ничего не забывает!..

…Воспоминания закончились. Сапожник, усмехнувшись уголками глаз, и впрямь сожалея, что все хорошее быстро заканчивается, тяжело вздохнул…

…Аманде по-прежнему не спалось. Память навязчиво возвращала назад. Мелькали кадры из прошлого. Перед глазами всплыло то, что некогда казалось счастьем. Это было так давно, но она помнила всё до мелочей.

* * *

За столом сидели двое, сапожник и она, Аманда. Бабка, как хозяйка, тихо подавала на стол. Она старалась не нарушать любовную идиллию парочки. Таинственная тишина окутала молодых, буквально с ног до головы. Те, нежась в ней, вскользь бросали пылкие взгляды. Неожиданно в дом вбежали девочки, Мэри и Кэти.

Заметив незнакомства, они, как свойственно маленьким детям, в растерянности закричали:

– Мама!..

Аманда, замешкавшись, искоса посмотрев на бабку и сапожника, всё же решительно подозвала дочерей.

Девочки, подбежав, обняли мать за колени, с любопытством наблюдая за чужаком. Аманда, гладя их по голове, лаская, успокаивала, говоря, что дядя очень хороший.

Сапожник с интересом наблюдал за ними; не сдержавшись, с любопытством посмотрев на Аманду, спросил:

– Ваши?..

Восхищаясь:

– Милые Крошки!

Аманда, кивнув, пытаясь казаться счастливой, с гордостью произнесла:

– Мои!

Сапожник уже раскрыл рот, чтобы задать очередной вопрос, как Аманда, не дожидаясь, поспешила сказать:

– Их отец погиб. Я вдова!

Сапожник, с пониманием кивая, пробормотал:

– Такое бывает, и если присмотреться, то сплошь и рядом… – вздыхая, – сам вдовец. Жена умерла при родах. Так что и я один как перст.

Перекрестившись, что-то пробормотав про себя, с тяжёлым вздохом выдавил:

– Вот теперь с годовалой дочкой на руках… – украдкой смахивая набежавшую слезу.

Видя его растерянность и боль утраты, Аманда попыталась утешить.

Бабка, посматривая на них со стороны, определённо приняв решение, поспешила к нему. Встав рядом с ним, та незаметно подлила тому в еду зелье; постучав по плечу, предложила поесть. Он, не ощущая вкуса еды, ел, машинально и безразлично, периодически глотая слезы. Бабка, отметив про себя, что всё в порядке, вышла с девочками во двор, оставив парочку наедине.

Сапожник

под действием зелья, вышел из-за стола, встав перед Амандой на колено, в запале пробормотал:

– Аманда, будьте моей женой!

Та машинально утвердительно кивнула. Это было знаком согласия.

Сапожник, достав из-за пазухи туфли, отдал Аманде, заверив:

– Век не сносить! Это самые лучшие туфли! Пошил для самой королевы, но она их не взяла. Слуга королевы передал их назад через охранника со словами, мол, «Они не берут подарки от простолюдина…»

Аманда была поражена. Это был поистине королевский подарок. Туфли просто необыкновенные.

Сапожник, тяжело вздохнув, с гордостью сказал:

– Зато мне разрешили открыть своё дело с правом обслуживать горожан и Королевский Двор.

Он с вожделением смотрел на Аманду, сознавая, что готов на всё ради неё. Та сияла, переживая миг счастья. Пылкость взглядов закрепилась поцелуем. Казалось, что это любовь…

…Воспоминания неожиданно прервались, Аманда незаметно для себя уснула…

Глава 3. Злая мачеха

Утро застало Золеньку на кухне, чистящей посуду.

Девочка старательно натирала ту до блеска, заглядывая внутрь неё, найдя там своё отражение, поведя плечом, задиристо подмигнув, подметила:

– Хороша, ты, хороша!.. Да только за такие глазки, как твои, никто не даст и ломаного гроша.

Ей стало смешно. Она с нежностью вытерла своё отражение.

Неожиданно вошла Аманда, зло, сотрясая воздух, несусветно крича:

– Прохлаждаешься? Нечем заняться?.. – переходя на фальцет, – сейчас найду работу, лодырь!..

Накинувшись с кулаками на Золеньку, начала колотить. Плечи девочки вздрагивали. Она была очень напугана.

Устав, Аманда села на стул, снимая свои туфли, отдуваясь, сокрушаясь, сказала:

– За что? Всё против меня. Вот и любимые туфли сносила до дыр… – чуть не плача, – от самой королевы! Кружусь как белка в колесе, вся в трудах, не жизнь, а каторга!.. – продолжая смотреть на Золеньку, поедая ту взглядом, испепеляя, – тебе не понять, как мной зарабатывается кусок хлеба! Всё бы на себя любоваться…

Зло:

– А на что смотреть-то? Одни глазища! Любопытные и наглые! Нос с пуговицу. Губки бантиком, надуты, словно кто обидел.

Переходя на крик, беснуясь:

– Разве я когда-то тебя обижала? А ну марш на мануфактуру! Генеральная уборка! Там уже всё поросло мхом. Сам чёрт ногу сломит.

Золенька, сорвавшись с места, словно заведённый робот, тут же побежала к выходу.

Аманда остановила, сотрясая воздух оглушительным окриком:

– Стоп! Куда? А туфли натереть до блеска?

Золенька, взяв туфли, стала тщательно натирать фартуком.

Аманда, не выдержав безоговорочного послушания, не зная к чему же ещё придраться, истерично рявкнула: