Золочёный фолиант. Сын морехода
Шрифт:
Грохот усилился, всё затряслось. Каменные куски врезались в ступени, разрушая их.
Вновь что-то заставило развернуться и посмотреть на силуэты. Они были на том же месте, что и ранее, но теперь уже лежали на полу. Не было никаких движений, всё было завалено обломками. Но каких-либо чувств это не вызвало, лишь обострилось желание коснуться книги.
Движение к цели продолжилось. И чем быстрее приближался пьедестал, тем яростнее реагировала сама башня, усиливая своё саморазрушение. Вот один осколок свалился справа, вот другой – слева. Но последний
Из-за столь интенсивного камнепада пол стал рушиться столь быстро, что бежать по нему стало невозможно, но это, однако, не охладило напор. Нельзя бежать по ступеням? Тогда можно прыгать по их обломкам! Таким образом продвижение продолжилось.
Оказавшись на вершине, осталось лишь протянуть руку и взять заветный фолиант, но пол под пьедесталом тоже пришёл в движение, отколовшись ровным островом, но, словно предоставляя последний шанс, замер на месте, будто налетев на какой-то выступ под ним.
Может, стоило бы развернуться и спасаться? Возможно, но пальцы уже потянулись вперёд, коснувшись мягкого бархатного уголка книги. В этот момент, островок вновь покачнулся и с жутким скрежетом сорвался вниз, затягивая всё за собою в чёрную бездну.
Лесной цветок
Восточный Тракт Броморского Графства, тремя днями позднее
Элдрин открыл глаза. Первое, что он увидел, были мерцающие звёзды на фоне ночного неба. Это был сон, всего лишь сон. Но столь явный, будто видение. Руки до сих пор побаливали, словно будучи побитыми булыжниками.
– Вы поглядите! Спящая красавица проснулась! – раздался рядом уже знакомый бас, – клянусь пинтой Творца, обошлось без поцелуя! Хотя было уж очень близко к этому.
Ещё не до конца осознавая происходящее, юноша приподнялся на локтях и огляделся. Какое-то время потребовалось, чтобы осознать, что проплывавший мимо лес означал, что он лежал на движущейся телеге.
На крик Медведя из большого кузова, обтянутого разноцветной тканью, вышли Искорка и Рыбка. Первая вздохнула с облегчением, вторая же – только одарила юношу своим привычным взглядом.
– Ты что несёшь, капитан? – с трудом проговорил Элдрин из-за жутко пересохших губ.
– Ты три дня без сознания пролежал, – проговорила Искорка.
– А пролежал бы гораздо меньше, если бы этот здоровяк не поил тебя брагой, – добавила Рыбка.
– Брагой? – удивился Элдрин.
– Да, Камлан, священный человек, дал нам в дорогу целую бочку… – начал было радостно рассказывать Медведь, сидевший на месте извозчика, но юноша прервал его.
– Да боги с этой бочкой! Зачем ты поил меня ею?!
– Воды у нас маловато… –
Осознание пришло не сразу, но как только Элдрин понял, что не ел уже трое суток, произнёс:
– А еда-то у нас есть?
– Есть, – ответила Искорка и достала из кузова небольшой мешок, отдав его юноше. – Твой друг и об этом позаботился.
Элдрин быстро залез внутрь и вытащил небольшой свёрток, в котором оказались рисовые лепёшки. Он принялся их поедать, практически не пережёвывая.
Как только голод утих, картина постепенно начала складываться. Обоз, на котором ехала компания, был позаимствован у цирковой труппы Искорки. Правда, вторую повозку отцепили. Видимо, кто-то решил, что путь предстоит неблизкий и, чтобы лошадь уставала меньше, уменьшили поклажу. Едой, как и обещал, снабдил Камлан.
– Перекусил? – спросил Медведь, вставая со своего места. – На-ка, поведи немного. Я передохну.
Элдрин сложил остатки еды обратно в мешок и передал Медведю. Сам же он сел на его место.
Ночь была очень тихой и светлой, особенно после полноценного восхода Ночной Звезды. Дорога, по которой ехал Элдрин, проходила через Броморский Бор, покрывавшего собой не меньше половины графства. Поэтому пейзаж на протяжении всех трёх дней, что юноша провёл без сознания, вряд ли сильно менялся.
Звуки ночной рощи были слышны повсеместно, их разбавляло только постукивание копыт по неровной земле, усеянной мелкими камнями. Воздух был тёплый и влажный. Всё ещё чувствовался недавний дождь. Лес отлично удерживал этот мягкий аромат.
Элдрин размышлял о прошедшем сне. События, что привиделись ему, ни о чём не говорили. Беспокоило его другое – несмотря на трёхдневный отдых, он совершенно не чувствовал прилива сил. Наоборот, словно всё это время было проведено в состоянии бессонницы.
Веки становились тяжёлыми. Иногда юноша даже засыпал. Но лошадь не стремилась уходить с тропы, поэтому временами Элдрин мог позволить себе расслабиться. Особенно, обнаружив наполовину полную фляжку с водой, сон остался единственной желанной необходимостью.
Спать в трясущейся повозке было сомнительным удовольствием, поэтому очень скоро после зенита Ночной Звезды из кузова вышел недовольный Медведь.
– Так позвоночник в штаны недолго стрясти, – возмутился он, взглянув на новообретённого товарища. – А ты чего носом клюёшь? Минувшей спячки недостаточно?
– Странно, но я совсем не отдохнул. Мне бы ещё вздремнуть.
– Ну да, попробуй выспаться с этой трясучкой. Помнится, где-то в этом районе раньше был трактир. Нам действительно нужно будет скоро остановиться – припасов хватит лишь на пару дней.
– И как же ты надеешься их пополнить? – спросил юноша.
– Волк внёс изменения в планы циркачей. Они не успели свалить со своей добычей. Поэтому там в сундуке лежит пара золотых статуэток, – усмехнулся здоровяк.
– Пара? – удивился Элдрин, допивая последние глотки из фляги. – Искорка упоминала, что броморское древо было третьим трофеем.