Золотая чума
Шрифт:
— Какой человек? Где?
— Там… — якут протянул дрожащую руку по направлению к землянкам.
Возле них стоял якут. Таких Кот вживую еще не видел. Только на картинках в магаданском краеведческом музее, куда как-то забрел со скуки. Это был, судя по глубоким морщинам, изрезавшим его лицо, очень немолодой человек. Точнее — совсем старик. Роста невысокого, но очень кряжистый. Одежда незнакомца состояла из кожаной рубахи ниже колен, кожаных же штанов и каких-то то ли унт, то ли мокасин. Головной убор вообще описанию не поддавался. Поверх рубахи висели то ли бусы, то ли амулеты. Что-то было
Незнакомец медленно приближался к ним. У него не было при себе никакого оружия, но он совершенно спокойно шел навстречу двум мужчинам, держащим наперевес ружья. Словно был уверен, что ничего они ему не сделают. И в самом деле, не сделали бы, даже если бы хотели. Какая-то оторопь накатила. Не то чтобы руки-ноги отнялись, нет. Просто паралич воли. Между тем странный человек приблизился к ним. Его взгляд равнодушно скользнул по Старкову и Никите и вдруг задержался на Коте. Казалось, его узкие глаза аж расширились. Кот мог бы поклясться, что в них мелькнуло удивление.
Незнакомец заговорил. По-русски.
— Куда идете, туда не ходите. Живыми не вернетесь.
Потом повернулся к Никите и сказал еще какую-то фразу. Наверное, по-якутски — потому что Никита подобострастно закивал головой. Затем незнакомец повернулся и неспеша пошел в лес. Скоро его спина скрылась среди лиственниц. А все трое стояли в обалдении. Более всех потрясен был Старков. «Он хочет куда-то еще идти, но мне не сказал. То-то я чувствовал, что он недоговаривает. И он не понимает, откуда этому все известно», — пронеслось в мозгу Кота.
— Никита, кто это был? — наконец выговорил он. И в ответ впервые за все путешествие услышал от якута длинную речь.
— Это Черный человек. Я их никогда не видел, только слышал о них, когда был маленьким. Они зимой живут в самых дальних кочевьях, к русским никогда не выходят. Кочевье идет к русским — они уходят в другое. Летом они ходят по лесу. У них большая сила. Все их боятся. Когда Черный человек приходит в кочевье — всем это не нравится. Но прогнать его боятся. Он может наслать болезнь. Может — и смерть. Человек будет долго болеть, — а потом умрет. Не помогут и русские доктора.
— Так это шаман?
— Нет. У нас нет шаманов. Русские нас всех крестили. Давно. Еще при царе. Мы больше не верим шаманам.
— Так это колдун? — осенило Кота. Он вдруг понял, где видел нечто подобное. Да, тот негр, что забрел в Ситанди. Только тот был послабее. Никакого оцепенения не наводил. Но ощущение было примерно такое же. И местные негры так же перед ним лебезили.
— Я не знаю, что значит по-русски «колдун». Это Черный человек.
— Геннадий Сергеевич, а такие люди сюда заходили?
— Никогда я такого не видел! Кочевых якутов видел до чертовой матери. В гостях у них в стойбищах жил. Водку с ними пил. С девками ихними спал. В тайгу с ними ходил. Но такого не видал, о таком не слыхал. Вот черт! Никита, а что он тебе-то сказал?
— Я не понял. Наверное, какое-то заклинание. Я не знаю.
Кот видел — якут врет. Никита прекрасно понял, что ему было сказано. А сказано было что-то очень важное. Но видел Леха и другое — якут никогда об этом не скажет. Ни за
— Геннадий Сергеевич, он сказал, что мы якобы куда-то собирались…
— Вот я и ломаю голову, откуда он это узнал. Я хотел рассказать тебе об этом завтра. Но уж раз такое дело… Тогда слушай, пока время есть. Только давай-ка глотнем из фляжки. А то, знаешь, я на земле никого не боюсь, но вот этот черный товарищ что-то меня расстроил.
Как нормальный сильный человек, Старков не считал нужным стесняться минутной слабости. Поэтому он достал из кармана фляжку и отхлебнул солидный глоток коньяку.
— И ты хлебни. А то рассказ-то своеобразный предстоит. Так вот, это было давно, еще в тридцатых. Какие-то люди, из чекистов, нашли на этом ручье россыпь. И решили они ее прибрать себе. Так, на всякий случай. Кто его знает — зачем. Тогда ведь еще граница была не слишком уж на замке. Может, собрались ломануть туда, где солнце ярче светит. Чем они тут занимались — бог ведает, да нам это и не важно. Да только начались потом всякие хренации. Тех чекистов, чуть ли не всех под гребенку, туда отправили, где никакое золото уже не пригодится. Я особых подробностей не знаю. Ходили среди тех, кто левое золото моет, легенды о какой-то золотой реке. Но это вроде как Нежданное озеро.
— В смысле?
— Это у Джека Лондона, где он про Аляску пишет. Там у него среди золотоискателей ходит легенда про некое Нежданное озеро, где самородки лежат на дне огромными кучами. Чушь, конечно, такого быть не может, уж я-то знаю. Но эти самые золотоискатели верили. И многие силы и здоровье положили, чтобы его отыскать. Так вот, тут такая легенда тоже ходила. Но искать всерьез никто не искал. А в пятьдесят втором сюда пришла вторая экспедиция. Вернулись трое. Двое так и неизвестно куда делись, а третьего подобрал Лозинский, о котором ты уже слышал. Редкая гнида.
— Что так?
— Знаешь, я тоже могу обмануть и продать. Врать не буду. Но это, если крупные дела. А он по-мелкому. А потому и другим гадит, и себе никакой выгоды. Знаешь, как говорят: лес поджечь, чтобы прикурить. Вот он из таких. Ну, хрен с ним. Так вот, умирающий геолог что-то ему рассказал. Но там была сплошная чертовщина. Ох, мать! А ведь Лозинский что-то говорил про шаманов и какую-то легенду. Про то, что здесь всех смерть встретит. Да только, по его же словам, тот парень, которого он нашел, был обычными пулями ранен. Я думаю, как всегда бывает — из-за добычи передрались. Но Лозинский понял так, что где-то здесь лежит никому не известное золото. Он и начал дергаться. Хотел до него добраться. Но куда ему… Чуть на этом не погорел. Только и спасло его, что Берию тоже кончили — и стало всем не до него. Тогда он обратился ко мне. Мы-то нашли. Не вполне сами. Люди из Москвы помогли. Они организовали главное: куда весь этот металл потом девать. Я ведь не Кощей, чтобы над златом чахнуть. Вот и стало все путем. Наладили канал вывоза. Ведь добыть — это как плюнуть. А вот вывезти и сбыть… Тут большая тонкость. Вот эти серьезные люди и помогли.