Золотая чума
Шрифт:
— Ну ладно. Спирта-то у нас хватит?
— Должно…
— Тогда выгружай.
Встречающий крикнул что-то на непонятном языке — и из барака выскочили трое мужиков, что называется, поперек себя шире. Судя по их раскосым глазам и непроницаемому выражению смуглых скуластых лиц, это были аборигены — то ли якуты, то ли юкагиры. В руках, они, конечно же, держали карабины.
— Эй, вылазь! — крикнул один из якутов с сильным акцентом.
Рабочая сила начала вылезать из машин. Всю дорогу мужиков усиленно поили, поэтому они находились в несколько зомбированном
— В барак идите. Там — еда. Там — спирт, — коротко бросил якут. Процессия потянулась в барак.
Встречающий, Старков и Кот двинулись за ними следом.
— Геннадий Сергеевич, а что это? — спросил Кот, сделав максимально наивные глаза.
— База геологической партии. Закрыта по причине неперспективности в пятьдесят шестом году. Так что теперь тут, почитай, ничего и нет. Пустая тайга, — усмехнулся Старков.
В избушке поступили по мудрому таежному правилу: сперва надо по-человечески поесть, а потом уже о делах разговаривать. Ели жареную оленину, которую подал один из якутов, запивали таежным коктейлем — крепчайший чай пополам со спиртом. О новом знакомом Кот узнал только, что его зовут Валерий. Вид у него был такой, что дальнейшие вопросы как-то отпадали. За едой говорили о погоде, о том, как олень еще сегодня бегал по лесу, пока не попался якуту Никите.
— Никита — это да! Когда-то, когда за беглых зэков премию давали, так он не на оленей охотился.
— Ладно, что будешь делать? — перешел к делу Валерий. — Ждать?
— Не буду. Мне туда надо побыстрее. А то ведь знаю я эти дела. Через три дня — значит, через пять. Чует мое сердце, что тут вокруг какое-то дерьмо творится. Лозинский-то не один был. По мне тут стреляли. Если б не он, — Старков кивнул на Кота, — так может, и не встретились бы.
— Кто же это был?
— А я знаю? Мое дело — техническая сторона! А вы мне прикрытие должны обеспечивать! Так?
— Ладно, не кипятись. Так что делать будешь?
— Пойду на моторке. Его вот возьму — и твоего Никиту. К послезавтрему дойду. А этих, кого я привез, ты пока здесь к делу пристрой.
Кот снова каким-то необъяснимым образом почувствовал присутствие чужого. Такое он испытывал в Африке. И ведь почти никогда не ошибался. И теперь, скосив глаза, он увидел тень, метнувшуюся от окна.
— Погодите-ка, мужики…
Кот рванул к выходу, уже забыв о том, что он здесь вроде как тайный агент. Работал инстинкт, который подсказывал — в таком месте разбираться, кто ты и откуда, особо не станут. На дворе ничего не было видно, кроме смутно вырисовывавшихся горных хребтов. Но чутье подсказало — там! Он бросился в сторону леса и в самом деле — увидел быстро бегущего человека. Чтобы догнать его, хватило и десяти прыжков. В прыжке Кот ударил его ногой под копчик. Незнакомец рухнул. Леха, не теряя времени, прыгнул ему на спину, добавил по затылку и заломил руку. Потом обшарил ватник. Оказалось, не зря он суетился — в кармане нашлась финка.
— Пошли-ка, дружок, побеседуем… — Леха поволок чужого к избушке.
—
— Твой? — спросил он Старкова.
— Не мой.
— Так… И кто ж ты у нас? — спросил Валерий ласково.
Мужик молчал.
Валерий приблизился к пленнику и резко ударил его в пах. Тот скрючился и зарычал, но не ответил.
— Ладно, — столько же ласково продолжал Валерий. Открыл дверь и гаркнул:
— Никита!
На пороге появился угрюмый якут.
— Вот что. Возьми-ка ты шомпол да накали его в печке. А мы пока чайку хлебнем.
Минут через десять появился Никита, держа в плоскогубцах раскаленный докрасна железный прут.
— Ну вот, друг ты мой милый, сейчас мы будем тебя вот этой хреновиной девственности лишать.
Мужик задергался, но на него тут же навалились Валера и Старков, мигом сдернули штаны. Никита, сохраняя все тот же невозмутимый вид, поднес шомпол к заднице незнакомца. Кот почувствовал, что его начинает тошнить. Хотя его учили особым методам допроса пленных, но в реальности пыток ему видеть не приходилось.
Когда шомпол коснулся филейной части, мужик завопил хриплым голосом:
— Не надо! Я скажу.
— Это лучше. Так что ты здесь делал?
— Меня Сивый послал.
— И что велел?
— Узнать все про вас, что делать собираетесь.
— А где он сам?
— Там, за хребтом.
— Ладно. Никита, уведи его.
Якут потащил мужика вон.
— Куда ты его?
— Никита сам все решит и закопает. Ему не впервой.
Минут через пять из тайги донесся выстрел.
6 мая 1966 года, приток Колымы
— Геннадий Сергеевич, а можно узнать, кто этот Сивый?
— Гнилой человек. Он и его ребята, они из поселка, который тут недалеко, километрах в ста. Они здесь повадились золотишко мыть.
— А есть что мыть?
— А то! Жене на сережки и себе на фиксы намыть можно. Ну так вот, эти типы, видать, сильно заинтересовались нашими делами. Ну, да пусть интересуются. Это так, шакалы. Я когда еще с ребятами на Моме золото мыл, то такие тоже за нами таскались. От этого уж никуда не денешься. Но до нас им не добраться.
Старков замолчал. Странная у него была манера общения. Ведь не просто молчит, блюдет конспирацию, а вот так: заговорит — и умолкнет. Впрочем, может, так оно и правильно с его точки зрения. Должен же понимать, что Кот не дурак, сам догадывается. А о чем не догадывается — оно ему и не нужно.
Моторка шла по реке уже часа три. Вокруг было все то же — крутые, поросшие лиственницами и кедрачом берега, плавно переходящие в горные хребты. Река оказалась быстрой, широкой и, по большей части, почти спокойной. Вели моторку попеременно все трое. Лишь в некоторых местах Никита решительно заявлял: