Золотая дуга
Шрифт:
— Подкармливаю… — сказал наш веселый попутчик, — ручной. Так и перелетает с отрядом с места на место.
Подошли к речке. А из воды выскакивают и бегут со всех нот к парню, оживленно гогоча, почти взрослые дикие гусята…
— Дельфины… — рассмеялся он. — И их подкармливаю. Птенцами топографы принесли. Никуда от лагеря не уплывают.
«Рыжего» и «пегую» нашли в соседнем распадке. Они спокойно паслись в компании лошадей топографов.
Утро было чудесное. Вершины сопок золотило солнце. Тундра, умытая дождем, пестрела ярким разноцветным узором. Оседлав
Цель близка. Буровой отряд Иванова всего в восьми километрах, за увалом. Перевалив его, мы увидели вдали сказочной красоты озеро. Спокойная вода отражает безоблачное небо, на дальнем берегу раскинулись белые шатры палаток, а вокруг полыхает осенними красками тундра. Просто диво какое-то! Зеленые, ярко-зеленые, бледно-зеленые, багровые и почти огненные мхи, оранжевые листочки карликовых берез и ивнячков, желто-оранжевые, белые и угольно-черные ягельники, изумрудные хвощи. Лошади побежали рысью, и вскоре мы въехали в гущу полотняных палаток. В лагере было тихо и пусто. Глухой гул буровых станков несся из-за ближнего увала.
Из большой палатки вышла женщина. От нее мы узнали, что Иванов «в поле» — бурит профиль. А Таня ежедневно уходит в маршруты далеко от лагеря и вернется только вечером.
— Подождите, скоро обеденный перерыв, и Иванов привезет своих орлов…
Действительно, через несколько минут послышался рокот мотора, на склоне увала появился трактор. Он шел полным ходом, а за ним скользили, словно по воздуху, люди. Взявшись за руки, они стояли плотной толпой на широком стальном листе.
— Наш трамвай идет, — улыбнулась женщина, — заходите в столовую, пообедайте с нами.
Трактор остановился у палатки. Парни в брезентовых куртках и комбинезонах прямо с листа шагали на мягкий ковер тундры и бежали к умывальнику.
Мы познакомились с начальником отряда Иваном Ивановичем Ивановым.
Он предложил после обеда съездить посмотреть «Золотой профиль». Пообедав без проволочек, буровики заходили на лист, прицепленный к трактору. Мы последовали, их примеру. Трактор тронулся и покатил нас точно на салазках. Лист мягко скользил по влажной пружинистой тундре. Незаметно очутились у буровых станков.
Громоздкие машины, смонтированные на широких гусеницах, стояли на древней террасе тундровой речки, в пятидесяти метрах друг от друга. Заработали моторы. Долота то взлетали вверх по вертикально поднятым стальным Стрелам, то падали вниз, врезаясь глубже и глубже в толщу тундры.
— Буровики у нас настоящие асы, — рассказывал Иванов. — Целый месяц мы бурили профиль за профилем, вылавливая лишь отдельные знаки золота. Так шли от долины к долине. План по метражу бурения выполняли, деньги хорошие получали, а чего-то не хватало. Заскучали мои ребята. И вот перебрались к Синему озеру. Выбрали профиль в долине Квэссентая. Бурим, как обычно, — в лотке промывальщика пусто. И вдруг с глубины двадцати метров «оно» и пошло. Промывает лоточник буровую пробу и глазам не верит — все дно лотка сверкает золотинками.
— Золото! — завопил он.
Что тут поднялось. Все сбежались
Прикинул я запасы, когда оконтурил «золотой желоб», помутилось в голове — хватит на целый прииск! Видно, самый богатый металл лежит у последних ступеней Кулара. Вот вам и новое Эльдорадо! А буровиков теперь от станков силой не оттянешь. По три нормы в день дают…
Рассматриваем в лотке промывальщика крошечные блестящие чешуйки. Их тщательно собирают и ссыпают в пакетики. Ставят номера буровых проб. Эти пробы помогут определить запасы открытых сокровищ.
Иванов рассказал, что разведка золота на Куларе многим обязана сыну известного профессора Ю. Н. Трушкову, который с неукротимой энергией и терпением отстаивал необходимость применения самоходных буровых станков. И теперь такая разведка приносит плоды.
Распростившись наконец с буровиками, мы отправились в лагерь.
Забрались в Танину палатку и заснули как убитые на спальных мешках. Проснулись, когда уже вечерело, а Тани все нет и нет. Вышли из палатки, смотрим по склону дальнего увала черная точка к лагерю движется.
— Наверное, Таня?!
Пошли навстречу. Фигурка то исчезает в распадках, то вновь появляется, принимая более определенные очертания. С трудом шагаем по кочкам, почти бежим. Теперь уже можно ее рассмотреть. Она бредет в брюках и резиновых сапогах, устало опустив голову, словно считает шаги до лагеря. Нас не замечает. Только когда подошли почти вплотную, остановилась и изумленно ахнула. Эта сцена была похожа на встречу Стенли и Ливингстона в дебрях Африки. Таня не ожидала увидеть нас так далеко от обитаемых мест и обрадовалась до слез. Мы крепко обнялись и расцеловались. Она расспрашивала о детях, о Малыше, о новостях далекого, беспокойного мира.
Усталость как рукой сняло. Быстро пришли в лагерь. На клеенке у палатки прямо на мшистом ковре тундры «сервировали» торжественный ужин.
Я вручил Тане заветную посылочку Малыша. Таня быстро ее распаковала. В ней оказались… позеленевшие от плесени лимоны. Но один каким-то чудом выдержал двухмесячное странствие и был совсем хороший. С наслаждением пили крепкий, ароматный чай с лимоном, поминая добрым словом Малыша.
Северная Пальмира
В столице золотого края
Быстрокрылый лайнер несет нас вдоль барьера колымских хребтов на восток. С нетерпением ждем встречи с Магаданом.
В Москве перед нашим отъездом один знакомый журналист из редакции столичной газеты развернул папку с кипой вырезок из иностранных газет и стал читать кричащие заголовки, напечатанные жирным шрифтом: «Падение золотой мощи России», «Истощение запасов золота Северо-Восточной Сибири», «Магадан обречен и разделит участь Даусона»…