Золотая герань, или альтернативная история просто Марии с элементами фэнтази
Шрифт:
Мара сбросила халат и, прежде чем встать под душ, внимательно оглядела себя в стенке, сложенной из зеркальных квадратиков. Да, она идеально сложена - недаром ей можно троих.
Тяжеловата, конечно - отец называет это "основательностью", да и рост мог бы быть чуточку поменьше - она ниже Лазора всего на полголовы. Зато талия безупречна - может, пояс худышки Генны и не сойдется на ней, но при таких груди и бедрах самое то. И ноги стройные - вот оно, фигурное катание! А уж про кожу и говорить нечего, и это при том, что она почти не пользуется косметикой. Так, обычное вечернее молочко, да летом
Несмотря на свою холодность, Мара была весьма привлекательна внешне и даже не нуждалась в комплиментах, чтобы быть в этом уверенной.
Просто она знала себе цену и могла позволить себе разборчивость даже в случайных знакомствах...
"Из всех, с кем я знакома, только Лазор способен по достоинству оценить такое сокровище, как я,"
– подумала она без малейшего самолюбования и включила душ. Нежась под струями воды, она с усмешкой представила, что сказали бы по этому поводу ее институтские подруги... Небось, иззавидовались бы до подвывания!
Едва Мара вышла из душа, как в дверь постучали.
– Кто там?
– недовольно спросила она.
– Это я, Генна. Дрыхнешь еще?
– Да нет, уже душ приняла, - Мара повернула ключ в замке.
– Заходи, я сейчас оденусь, и пойдем завтракать.
Генна была из той породы девушек, которые всю жизнь ищут себе "настоящего мужчину", обладающего тремя несомненными достоинствами - он могуч, колюч и вонюч. Мара ее в этом абсолютно не понимала: что за удовольствие ощущать себя жертвой!
То ли дело Лазор... Как он тогда хорошо сказал про принцип комплиментарности! Да, он столько всего знает, с ним так интересно и как-то спокойно, уверенно... Но есть вещи, в которых она, несомненно, сильнее его - вспомнить хотя бы, как он вчера покупал конфеты... Тогда она с трудом удержалась, чтобы не отобрать у него деньги и не купить все самой, дабы не позорился!
И это чередование их силы и слабости привлекало ее особенно сильно...
– Ради этого своего наряжаешься?
– с усмешкой бросила Генна, глядя на то, с какой тщательностью Мара закалывает брошью воротник кофточки.
– Да, - холодно ответила Мара.
– И не пойму, почему это неправильно. Лодору нравится, когда я хорошо одета.
– Даром что сам обычно одет как попало...
Маруте, ты только не обижайся, но никак я не могу понять - что ты в нем только нашла? Он ведь даже не красивый!
– Генна, мы вроде бы уже выяснили, что наши представления о красоте не слишком совпадают, - спокойно оборвала ее Мара, не желая даже спорить на эту тему. Да и не умела она так складно высказать свои ощущения, как это делал Лазор...
Это он-то не красивый? Эти его золотистые глаза, как светлый янтарь ее родного Алдониса, с необычным разрезом и всегда распахнутые словно в изумлении, что мир так прекрасен и в этом мире есть она, прекрасная Мари... А руки, каких больше ни у кого не может быть, а совершенно непередаваемая пластика
Но этого Мара никогда бы не высказала вслух.
Воистину, о вкусах не спорят.
– Все, я готова. Пойдем, Генна.
(С огромным удовлетворением мы отмечаем, что героиня уже втрескалась в героя, как кошка. Так держать, девочка! Интересно, что же ожидает вас сегодня, когда ты твердо решилась перейти к активным действиям?
Правда, если присмотреться, все совсем не так радужно, как могло показаться, и героиня на самом деле изрядная паршивка - она же не оставила герою возможности сказать коронную фразу; "Не бойся любви!" Впрочем, чего же можно ожидать от женщины, которую в обязательном порядке лишили девственности в шестнадцать лет на кресле гинеколога и которая пьет трирессан просто для общего оздоровления организма? Чего ей еще бояться-то?)
Лазор, как всегда, ждал ее на углу, под мощной старой липой.
– Миллион извинений, прекрасная Мари, но сегодняшняя программа отменяется. Только что забежал в здешний корпункт и сразу же нарвался посылают на несколько дней в Руту по делам редакции. Так что больше полутора часов я, увы, сегодня не смогу тебе уделить.
– Но как же так...
– растерянно проговорила Мара.
– Мне же осталось быть в Плескаве всего четыре дня! Я даже не думала до этой минуты, что придется расставаться... и потом, двадцать четвертого же в молодежном центре рождественский бал...
– На бал попробую вырваться, чего бы это ни стоило - но даже тут ничего обещать не могу.
– Слушай, а ты никак не можешь перенести эту поездку? Или вообще сделать так, чтобы послали не тебя?
– Мари, счастье мое, мы предполагаем, а располагает кто-то другой. И в данном случае даже, увы, не бог. Ты все-таки не забывай, что у тебя паспорт синий, а у меня зеленый.
– Да для меня это не имеет никакого значения!
– Зато для главного редактора имеет, и немалое... Ну вот, сразу нос повесила и стала совсем некрасивая. Да не расстраивайся ты так, я постараюсь справиться как можно быстрее, и еще увидимся. И на ювелирную выставку сходим, и еще много куда... Не изверги же они, в самом деле лишать человека Рождества! А сейчас можно пройтись по Старому городу и посмотреть, как его к празднику украшают...
Когда поезд Плескава - Рута скрылся вдали, на глаза Мары сами собой навернулись слезы. Она терпеть не могла обнаруживать перед кем бы то ни было свои эмоции и потому долго стояла, прислонившись спиной к столбу и закинув голову, пока слезы не втекли обратно в глаза и не стало легче дышать. Тогда она повернулась и пошла куда глаза глядят. Все равно ее экскурсионная группа уже уехала на Плескав-озеро, и она была полностью предоставлена себе...
Все в городе напоминало ей его - вот в этом кафе они грелись позавчера... почему-то они никогда дважды не заходили в одно и то же заведение, Мара списывала это на непостоянство Лазора. А вот здесь, на углу, их чуть не сшибла машина, выруливавшая из-под арки ворот, и потом она долго цеплялась за рукав Лазора и никак не могла прийти в себя...