Золотая Герань

Мазова Наталия Михайловна

….толпу разом будто выключили, как звук у телевизора.

Если первая песня, с простыми и понятными словами, была на грани допустимого, то ЭТО – далеко за ее пределами. Слушатели, потрясенные такой вспышкой прямо в лицо, в отчаянии прибегли к старому спасительному выходу, лихорадочно зашарив в памяти – господи, из какого же это фильма?…

Знал, что меж смыслом дел и словПоставит время стену,Что слово «честь» пойдет на слом,А лесть придет на смену,И что любой простит себяЗа

все, и скажет: «Я лишь свят», —Забыв свою измену….

….и никто даже не допускал в сознание мысли, что ЭТО – им, что «фильм» этот творится прямо здесь и сейчас – ради одной-единственной зрительницы…. Ради Мары – но нет, сказать так значит сказать лишь часть правды, ибо и она была плоть от плоти тех, что собрались в фойе….

Готовы дьявола проститьИ палачей не судят,В своем уверены путиУмеренные люди,А доброта свой гасит свет —Ведь королевства логров нет,И вряд ли скоро будет!

– И вряд ли скоро будет!!! – вторя, не то взвыла, не то взвизгнула Генна, которая больше не хотела, да и не могла сдерживаться – и никому это не показалось диссонансом. Даже ему. Впрочем, когда свет столь ярок, что слепит глаза, кто в силах различить тонкие оттенки его спектра?

И кто откажется из насЗанять чужое ложе,И честь за деньги не продаст,Коль дорого предложат?Кто не подпишет кровью лист,Кто в гения не кинет свист —Лишь дайте подороже!А может, есть, кто не таков,Кто чести годен в слуги,Кто от бесчестия оковСберег язык и руки?Тогда из этой темноты —Хочу, чтоб руку поднял ты!..

– в этом месте мелодия резко оборвалась, и в наступившей тишине он бросил в толпу спокойно и холодно:

– Ну где же ваши руки?! – и последний удар по струнам, как лязг захлопнувшейся за приговоренным двери камеры.

Люди, завороженные, глядели на него прямо-таки со страхом, и чувствовалось, что это доставляет ему какое-то непонятное удовольствие. А Генна уселась у ног Мары и теперь смотрела ему в лицо снизу вверх, действительно кошачьими глазами.

Он бросил на нее внимательный взгляд и чуть выждав, снова заиграл среди длящегося молчания….

Вот бы найтиПесен пути,Вот бы вернутьЛюдям их Суть!Правда в горсти —Песня и стих,Струна и звук,Стрела и лук….В жизни есть быль —Дороги пыль,Есть суть вещей,Нет их вообще….Есть вера в деньПраведных дел,В добрых людей —Незнамо

где….

….слова звучали как заклятие, их обманчивая мягкость проникала в душу куда глубже, чем открытый призыв первой песни, словно далеко-далеко в море родилась волна и теперь вздымалась медленно, но неотвратимо….

По городамМчится беда,По всей землеПеть людям лень,Из двери в дверьХодит трувер,Изо дня в деньБудит людей….

….и – с размаху! – о берег! – гитара его зазвучала как набат:

Строчки за рифмы ловит палач,Судно – о рифы, женщины – в плач!Цепи и кольца, путы и кляп,Огненным солнцем всходит – петля!

Голос его сорвался в длинный красивый перелив, а потом закончил неожиданно тихо и печально, как угасающее эхо:

Вот бы найтиПесен пути….

И снова повисла тишина. И в этой тишине Генна ни с того ни с сего бросила ему какой-то короткий вопрос по-саксонски.

Ничуть не удивившись, он так же коротко ответил ей на том же языке. Она снова спросила что-то, на этот раз длиннее и с запинками, как говорят на давно не употребляемом языке. Он ответил ей легко и свободно, с обычной своей дразнящей улыбкой – и тогда она вдруг схватила его руку и даже не поцеловала, а словно лизнула по-кошачьи, неумело….

Мара из этого диалога не поняла ровным счетом ничего – в школе и в институте она учила южнославский. Но несколько людей в толпе, которым довелось учить и еще не позабыть именно островной саксонский, разобрали следующее:

– Зачем это, бард?

– В этой земле лицо мое скрыто.

– Но в этом болоте даже граната не взорвется – ее просто засосет!

– Ты мудра, кошка, но жизнь – она мудрее тебя и меня….

Впрочем, те, кто разобрал этот диалог, не удивились ничему – он уже лишил их способности удивляться….

Довершая картину всеобщего разгрома, он вскинул глаза на «крестоносцев»:

– Что, воины веры, – понравилось? Отводите глаза…. Или вспомнили, как пятьсот с лишним лет назад вешали меня на воротах вашей крепости? – сказано это было совершенно естественно – без малейшего надрыва и все с той же вызывающей усмешкой.

В таких ситуациях «не верю!» – единственная надежная защита…. но скольким в толпе пришлось силой заставлять себя произнести два этих простых слова! А некоторые, кажется, так и не сумели заставить….

И только тогда Мара отважилась подать голос:

– А теперь спой снова что-нибудь для меня…. Серраис….

– С великою охотою, госпожа моя, – он изящно склонился к ее руке. – Но не забывай, что по законам вежества дама обязана заплатить за песню поцелуем!

– Пой, – ответила она в тон. – И твоя награда не уйдет от тебя! – сказано было отменно, ей самой понравилось столь удачно подыграть ему.

Он снова запел…. Волнение, поднятое двумя предыдущими песнями, мало-помалу улеглось, а к его голосу успели привыкнуть и теперь смотрели на него просто как на хорошего артиста. Мара прямо-таки умирала от счастья, что она – с ним…. Сегодня он сделал ее королевой вечера.