Золотая гондола

Картленд Барбара

– Прошу прощения, – вставил сэр Харвей, – но я присоединюсь к вам через несколько минут.

Он отошел без дальнейших объяснений, а граф между тем посторонился, давая Паолине первой войти в дверь. Она бросила последний отчаянный взгляд через плечо. Ей было прекрасно известно, почему сэр Харвей ушел, и девушка почувствовала почти непреодолимое желание броситься вслед за ним, сказать ему, что он не имеет права поступать так с нею, что она пойдет за ним всюду, куда бы он ни направился. Но она понимала, что он не станет ее слушать, а

только рассердится на нее за то, что она ослушалась его.

Внезапно почувствовав себя совершенно одинокой и беспомощной, Паолина переступила порог и услышала, как граф вошел вслед за нею и закрыл дверь. Они оказались в маленькой, превосходно обставленной гостиной, освещенной лишь несколькими свечами, бросавшими слабые отблески на атласные подушки, покрывавшие низкую кушетку.

– Входите и садитесь, – обратился к ней граф.

Словно в оцепенении, не в состоянии воспринимать что-либо вокруг себя, Паолина повиновалась. Она уселась на кушетку, сложив руки, в ожидании неизбежного. Некоторое время граф не сводил с нее глаз и затем испустил глубокий вздох.

– Я люблю вас, – начал он. – Я думаю, вам это уже известно, и вот почему я не могу позволить вам уехать. Оставайтесь здесь, со мной. Оставайтесь как моя жена. Клянусь вам, я сделаю вас счастливой.

Не было сомнений, что он был искренен в своих чувствах, и Паолина вдруг почувствовала стыд оттого, что он предлагал ей столь многое, а она не могла дать ему взамен ничего, кроме лицемерия и обмана.

– Мы мало знаем друг друга, – возразила она. – Почему вы так уверены, что любите меня?

– Я был убежден в этом с первого же мгновения, как увидел вас, – ответил он с улыбкой.

– Мы воспитывались совершенно по-разному, – отозвалась она. – Я англичанка, вы родились в Венеции. Откуда нам знать, что наши взгляды на жизнь и наши привязанности совпадают?

– Так это или нет, не имеет ни малейшего значения, – возразил граф. – Я знаю только, что люблю вас и что вы – самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо встречал в жизни.

– Красота еще не делает женщину счастливой, – заявила в ответ Паолина с внезапной горечью в голосе.

– Вы принесете мне счастье, – отозвался граф. – Обладание вами должно быть наслаждением, чудом, которое нельзя выразить словами.

Он наклонился и взял ее руку в свою.

– Паолина, скажите, что вы согласны выйти за меня замуж.

– Я не знаю... – пробормотала Паолина, охваченная паническим страхом. – Мой брат...

– Я сознаю, что с моей стороны не совсем прилично разговаривать с вами, не спросив позволения вашего брата, – произнес граф. – Но я всегда считал, что англичане ставят любовь выше условностей. Поэтому я и прошу вас сейчас стать моей женой, и если вы ответите мне «да», я заставлю вашего брата согласиться.

– А что, если он откажет? – спросила Паолина.

– Не откажет, – ответил граф убежденно. – Когда он поймет, как горячо я люблю вас и как счастливы мы будем вместе,

он не станет препятствовать нам, я уверен в этом.

– Вам ведь ничего не известно обо мне, – сказала Паолина.

– Я знаю все, что хочу знать, – улыбнулся он. – Мне достаточно взглянуть вам в лицо, чтобы прочитать на нем историю вашей жизни. Мне достаточно посмотреть вам в глаза, чтобы мне вдруг захотелось превыше всего на свете поведать вам историю моей любви к вам.

Она оставила свою руку в его ладони. Теперь он, поднеся ее к своим губам, прильнул к ней страстным поцелуем и затем привлек девушку к себе, словно желая поцеловать ее в губы.

Паолина вдруг отпрянула от него и поднялась с кушетки.

– Что могло задержать моего брата? – спросила она.

Она опасалась не только за себя, но и за сэра Харвея.

На одно ужасное мгновение она вообразила, что он решил все же бросить вызов герцогу, совершить какой-нибудь отчаянный, безрассудный поступок, из-за которого его жизнь может оказаться в опасности.

Затем, едва она произнесла эти слова, дверь, которая вела в бальный зал, распахнулась и в гостиную вошел сэр Харвей. Паолина бросилась бы ему навстречу, если бы ее не остановил предостерегающий взгляд его глаз.

– Извините, что заставил себя долго ждать, – обратился он к графу. – Я оказался втянутым в разговор и никак не мог найти случая незаметно ускользнуть.

– Я доволен этим, – просто ответил граф, – так как мне представилась благоприятная возможность, которой я ждал достаточно долго – предложить свою руку и сердце вашей сестре.

Сэр Харвей изобразил крайнее удивление.

– Предложить руку и сердце? – воскликнул он. – Слишком скоро, я бы сказал. И как же насчет того, чтобы спросить у меня разрешения?

– Именно это я и собираюсь сделать сейчас, – произнес граф тихо.

– Что ж, полагаю, мне не стоит стоять у вас на пути, – добродушным тоном ответил сэр Харвей. – Я уже догадывался, что Паолина находит вас весьма привлекательным молодым человеком. Но я не ожидал...

Он вдруг остановился.

– Ну, конечно же, я совсем забыл. Это невозможно. Я должен вернуться в Англию.

– Тогда мы обвенчаемся до вашего отъезда, – сказал граф.

– Наверное, будет лучше подождать, – заметил сэр Харвей. – Скоро мы сможем вернуться. Вероятно, через три месяца мы снова будем с вами – самое большее через полгода.

– Полгода! – вскричал граф, – Бог ты мой! Я не намерен ждать так долго. Если вам необходимо уехать, вы отправитесь в Англию один. Паолина останется здесь в качестве моей жены.

– Вы действительно намерены обвенчаться так скоро? – воскликнул сэр Харвей.

– Почему бы и нет? – осведомился граф. – Я сам себе хозяин. Все приготовления к свадьбе могут быть сделаны немедленно. Венчание может состояться в нашей домашней часовне. Нет необходимости приглашать большое число гостей – только самых близких моих родственников.