Золотая книга романов о любви для девочек
Шрифт:
Стукнула дверь – это появилась бабуля, которая в большом доме что-то начищала. Села, включила телевизор. Вместе мы стали смотреть сериал. Время шло очень весело.
И в тот момент, когда я уже даже готова была начать сочувствовать какой-то совершенно несчастной парочке, угнетаемой всеми, кому было только не лень их помучить, кто-то постучался к нам в окно. Слепив на лице суровое выражение, бабуля выглянула.
– Варьк, это к тебе, – усмехнулась она.
Но ничего не добавила. Не до меня ей было – в телевизоре страдали люди.
Я, конечно, очень хотела, чтобы за окном оказался Володька. Хотя зачем он мне нужен? Дрожжи бросать мы сегодня не будем – этот вопрос я уже решила. И поняла, зачем: чтобы просто вернулся. Он вернется – и покажет этим, что очень ценит мое общество. Вот как я подумала. А это эгоизм, вот что. Я все умею анализировать. И саму себя обманывать не хочу.
И вот я иду к окну. От телевизора до него недалеко –
В книгах обычно пишут: у томных барышень чуть какие чувства – так сразу «часто-часто забилось сердце». И чего только сердце у них ни вытворяло! В книжках у барышень, я имею в виду. И погружалось в тоску, и ныло, и пламенело, и замирало. Но там еще обмороки имели место, так что я, к счастью, в категорию томных барышень не попадаю. Не припадочная. И то слава богу.
Вот что я думала, когда шла три шага до окна. Интересно, а я это долго думала или быстро? Может, зависла на полпути – и тот, кто в окно постучался, уже ушел? Да, вот сейчас я как додумаю, как брошусь к окошку, как высунусь… А там Володька Страхов. Распахивает мне свои дружеские объятья.
Опять я думала что-то не то. Вернее, как только я подумаю что-то хорошее, как представлю, как оно может произойти, – так именно оно никогда и не случается. А случается обязательно по-другому, просто совсем по-другому. Но раз я уже представила, что пришел Володька, значит, за окном точно не он.
Но это все-таки оказался он. Володька же нормальный человек – пришел, раз обещал. А я все что-то выдумываю…
С сердцем у меня наладилось. Когда я выходила из дома, оно стучало ровно, как у храброго мангуста. То есть быстро, конечно, но без фанатизма. Потому что даже мангусты волнуются. Хоть они и бесстрашные зверюшки.
– А к Парасоловым мы сегодня не пойдем, Володька, – сказала я, когда вышла на улицу. А вышла я быстро, всего пару минут потратив на небольшое переодевание.
– Хорошо, – улыбнулся Володька. – Пошли гулять?
– Пошли.
И мы пошли. Маршрут я выбирала сама, и очень осторожно. Володька не догадывался, что я стараюсь сворачивать на те улицы, где нас точно не могли бы увидеть. Пусть другие ходят парочками. А мы ведь так, просто гуляем.
Поселок закончился. Мы перешли мост и гуляли вдоль речки – уже по деревенскому берегу. То есть по берегу со стороны деревни. Там уж деться было некуда – прямо и прямо. Так что деревенские на нас насмотрелись. Да пес с ними, пусть смотрят!
Так мы прошли довольно далеко. Уселись на поваленном дереве и стали бросать в воду куски коры. Хорошо было со Страховым Володькой, спокойно. Не хотелось показываться ему лучше, чем я есть. Типа «полюбите нас черненькими – беленькими нас всяк полюбит». Хотя, конечно, любить я себя не просила. Да никто и не собирался. У нас как раз тот случай, когда я Володьке нравлюсь только как друг. Или такого не бывает? Тогда – будет. Это, значит, мы первые придумали.
Но я была бы не я, если бы…
– Варь, я смотрю, ты все в моей футболке, – подергав меня за подол братовой одежки, произнес Володька.
– Ой, я и забыла! На, забирай! – с этими словами я вскочила и на глазах Володьки резко рванула футболку вверх.
Володька от неожиданности дернулся – и тут же зажмурился и отвернулся. Так и есть, сработал эффект неожиданности – Володька решил, что под его футболкой у меня ничего нет (жара-то какая!), и, примерный, отвернулся. А у меня там – ха! – оказалась надета моя собственная маечка. Я ее перед выходом специально под футболку успела надеть. Подготовилась, можно сказать. Зачем? А не знаю… Сама себя не понимаю – зачем мне надо людей злить…
– Да повернись, все в порядке, – разрешила я.
Володька повернулся. Я вложила футболку ему в руку. Он мотал головой, лицо его даже малость покраснело.
– Да, Варька, с тобой не соскучишься… – сказал он.
Но не рассердился. Это хорошо.
Я рассказала ему, какой триумфальный выход был у меня сегодня на местный рынок. Рассказывала и чувствовала, что Володька действительно за меня рад. И это так грело меня – хоть вечер был жарко-банный, а все равно грело. По-другому грело.
Так и дружила я все лето с Володькой. Руслана видела часто, то есть каждый день по несколько раз – мы болтали, прикалывались, резвились даже на дне рождения Лизаветы. Который, нужно сказать, прошел просто фантастически – лучшего дня рождения я в своей жизни не видела. Умеют же родители грамотно любить своих детишек… Эх…
Руслана и остальных видела да, часто. А Володьку редко. Я себе определила, что
Жалко, если Володька думает обо мне плохо. Может, я ему уже больше и не нравлюсь, он просто ко мне привык, вот и общается? Спросить я очень боюсь – потому что вдруг я услышу подтверждение: да, не нравишься… Это будет больно.
А ведь я ничего не делаю, чтобы понравиться. Прямо нарочно не делаю. Чтобы не думал, что я подлиза. И кокетка. И еще не знаю кто.
Да, Парасолихе с ее Парасолом так моих дрожжей и не досталось. Правда, все те, кто думал, что Парасоловы не вынесут позора и навсегда исчезнут из наших мест, ошиблись. Позор Парасолы спокойно пережили, дачу продавать не стали и не уехали оттуда, где нашла их дурная слава. Плевать они на это хотели. И, кто знает, вполне могли продолжить свой опасный бизнес. Может, по-прежнему воруют – предельно осторожно и у самых лопушистых дачников. У меня интерес пропал за ними наблюдать.
С дрожжами не получилось из-за другого. За два дня до того, как Парасоловы, которые все же довольно долго отсутствовали в Листвянке, вернулись, пошли дожди. Проливные. Они шли, иногда сменяя один другой, иногда вообще без перерыва, сплошняком. Кончились те необыкновенно удобные для бурления органики деньки, когда можно было бросить дрожжи и получить нужный результат. Звезда Парасоловых была счастливая. Если у таких людей бывают звезды, конечно.Сегодня я уезжаю. Все, лето кончилось. Дачники в нашем коттедже еще живут – мать Русланчикова, например, с нянькой и Тимофеечкой, Мурзики. Руслана отец увез в Москву еще на той неделе. Наши поселковые ребята и девчонки тоже поуезжали, один Борюсик все чистотелом лечится – скоро просто засияет его физиономия, так, оказывается, чистотел Боряну на пользу пошел. Я рада, честное слово. Буду знать, что от лекарственных трав действительно бывает польза.
Дожди кончились, земля просохла, картошку можно копать. Так что я недельку в Москве побуду, а там меня снова сюда привезут – кто ж бабке картошку поможет копать и убирать? Будем ее на тележке в поселок возить. Ничего, пробьемся, не привыкать. А со школой я уже научилась управляться. Учебники мне (это ж не книжки, отвлекающие от сельскохозяйственного производства!) не то что разрешают сюда брать – родители чуть ли не в двух экземплярах каждый приволакивают.
Володька вечером придет прощаться. Надо будет сказать ему что-нибудь хорошее. Только чтобы он ничего не подумал. Сказать типа: «Я поняла – ты мне тоже нравишься» Нет, это не пойдет. Вдруг он уже забыл, что сам мне про «нравишься» говорил? Так что какое еще, скажет, может быть «тоже»?
В общем, Володька скоро уже придет, а я так и не решила, что ему скажу на прощание. Так хочется, конечно, что-то милое сказать, порадовать его. Ведь я буду по нему скучать – даже эту неделю учебы. Я уже сейчас скучаю, хоть еще и не уехала. Но что сказать – не знаю… Такой вот я человек.
Может, Володька общается со мной потому, что увидел во мне что-то хорошее? Оно же ведь есть – вон как меня теперь и в поселке, и в деревне уважают. И Русланова мать уважает, и Руслан, и Лизкино семейство.
Вдруг он мне как раз сегодня и скажет – как ко мне относится, что чувствует и все такое? Почему-то очень хочется это услышать, очень! И я ему скажу, что я… Нет, вернее, пусть он скажет, что он… Или я все-таки ему не очень? Да нет, раз он столько со мной дружит, значит, должен хорошо относиться. Ведь меня же все уважают!
Да, все. Кроме бабки. Однако с этим придется смириться. Потому что на каждого Железного Феликса есть свой – Стальной. Титановый. Победитовый.
Но это бабка. Ей простительно. Жизнь у нее уж очень тяжелая.
А Володька для меня пусть будет просто человеком. И я для него. Пусть он всегда думает, что я – хорошая!Светлана Лубенец Поцелуй под дождем
1 Лариса
Лариса отсчитывала рубли, встав к прилавку за своим одноклассником Андреем Разумовским. Когда они почти одновременно вышли из магазина с батонами в пластиковых пакетах, начал накрапывать дождь. Вскоре дождь превратился в настоящий ливень. Лужи росли, как в мультфильмах, разливаясь прямо на глазах. Проезжающая мимо машина обдала Ларису с Андреем веером грязных брызг. В основном все они достались Разумовскому, потому что он находился ближе к проезжей части.