Золотая кровь

Шепард Люциус

Необычное возбуждение учителя смутило Бехайма. Вспомнив ночь их знакомства, свой ужас, когда выяснилось, кто Агенор на самом деле, вспомнив, как он наконец бросил попытки сопротивляться роковому укусу, а потом долгие годы служил до посвящения и как ужас превратился затем в почтение и любовь, он иначе, свежим взглядом увидел нынешнее тяжелое положение Жизели и на миг смягчился к ней... и к самому себе.

– Я всегда доверялся вашему водительству, – попытался он подбодрить Агенора.

Тот уныло усмехнулся:

– Очень надеюсь, что ты и дальше сохранишь

такое отношение ко мне.

Он подобрался, глубоко вдохнул и с силой выдохнул.

– Я только что разговаривал с Патриархом. Как я уже сказал, у нас неприятности, причем из тех, решать которые мы плохо приспособлены. Вернее, они не по плечу большинству из нас. А вот у тебя есть все качества, чтобы распутать дело, о чем я и доложил Патриарху. Он поручил расследование тебе.

– Что за расследование? – Бехайму стало интересно.

– Совершено убийство.

– Дьявол! Убили кого-то из Семьи?

– Золотистую.

Бехайм не верил своим ушам.

– Как такое могло случиться?

– На этот вопрос за всех нас должен ответить ты, мой милый юный друг. – Агенор встал, сделал шаг к окну и принялся рассматривать чугунную ставню как редкое произведение искусства. – У ее комнаты не было охраны. Кто бы мог представить себе, что такое злодеяние возможно? Правда, с ней была компаньонка – старая служанка. Где она сейчас – неизвестно. Золотистую нашли два часа назад слуги Патриарха. Кровь высосана до последней капли, тело изувечено. – Он фыркнул (видимо, от омерзения, решил Бехайм). – Должно быть, преступники, кто бы это ни был, неплохо полакомились.

– Почему вы считаете, что их было несколько?

– Просто предполагаю. Крови с лихвой хватило бы на целую компанию. Особенно учитывая, сколь опьяняюще действует напиток такой выдержки.

– Не понимаю.

– Сцеживание, при всей помпе, которой оно окружено, совсем не то священнодействие, каким его изображают. В действительности эта церемония не слишком отличается от старомодной попойки – для немногих избранных. По крайней мере, так мне об этом рассказывали. С таким же успехом можно было бы набраться неразбавленным виски. Вырабатывающееся в крови вещество действует, как алкоголь. Послушать тех, кто участвовал в этом ритуале, – вас будут уверять, что достаточно пригубить напиток, и на тебя посыплются ярчайшие откровения, прямо как во время Озаряющего Жертвоприношения.

– Золотая кровь... она тоже дает ясновидение?

– Нет, нет! Единственное окно в будущее для нас – смерть в Озаряющем Жертвоприношении. А все эти небылицы про Золотистую – лишь для того, чтобы оправдать эту оргию. Признаюсь, я в обряде никогда не участвовал, но, что там почем, знаю.

– Вы никогда не были на Сцеживании? – удивился Бехайм.

– Враги лишили меня этой чести своими интригами. – Агенор оторвался от созерцания окна. – Теперь же, – его голос дрогнул, и Бехайма поразило такое неприкрытое проявление чувств, – я больше не желаю принимать в нем участие. Дикий обычай, хоть вреда от него почти никакого. Достоинство этого сорта крови в том, что Золотистая всегда выдерживает посвящение

и становится членом Семьи. Но то, что случилось на этот раз – высосать всю кровь, не знаю... – Он не закончил фразу, потом удрученно добавил: – Впрочем, уже ничего не поделаешь.

– Может быть, в Сцеживании больше смысла, чем вам представляется, – предположил Бехайм. – Не хотелось бы вас обидеть, но поскольку вы не испытали его эффекта на себе, возможно...

– Видел я их, вкусивших от Золотистой, – перебил его Агенор. – Поверь, никаких чудес не было. Зато мне довелось быть свидетелем не одного Озаряющего Жертвоприношения, и, несмотря на то, что ритуалу подвергаются осужденные за преступления против Семьи, есть что-то величественное в этом действе. Там жизнь отдается за то, чтобы узнать наше будущее. Я верю, что приговоренные понимают это, что они получают некую высшую радость, когда их приносят в жертву.

Когда Агенор произносил эти слова, его лицо приняло выражение нездешнего блаженства, как будто он самого себя видел святой жертвой. Бехайму снова стало не по себе – старик вел себя очень странно. Он решил не обращать на это внимания и сосредоточиться на неотложном. Он присел на край кровати, положил ладони плашмя на колени и стал рассматривать узор на кусочке ковра у себя между ботинками.

– Что скажешь? – обратился к нему Агенор.

– Пытаюсь понять, зачем кому-то понадобилось пойти на такое опасное преступление.

– Тебе ли спрашивать, чем манит Золотистая?

Бехайм пропустил мимо ушей намек на его давешнюю несдержанность.

– Не поверю, чтоб кто-нибудь решился на такое, только чтобы попробовать ее крови.

– Думаю, ты переоцениваешь некоторых представителей нашего племени. Например, де Чегов.

– Сомнительно, чтобы даже де Чеги были способны совершить преступление со столь незамысловатым мотивом. Заявить о себе, в знак протеста – пожалуй. Но не просто чтобы откушать крови.

– Ну, не буду спорить. В конце концов, тебе разгадывать эту загадку.

Старик прошел через комнату к кровати, положил руку на плечо Бехайму.

– И принимайся за дело не мешкая. Патриарх не сможет долго удерживать тут всех.

Бехайм кивнул, но восторга но поводу поручения он не испытывал: преступление, конечно, весьма интересное, но привлекательность задачи меркла перед ее сложностью.

– Возможно, мне не стоило предлагать тебя, – сказал Агенор.

– Нет, нет, – поспешил возразить Бехайм. – Я...

Агенор остановил его, подняв руку.

– Я не должен был предлагать тебя, ради нашей дружбы. Может оказаться, что я принес тебя в жертву, ибо ты подвергнешься страшной опасности, и хотя за тобой Патриарх, многие с огромным негодованием отнесутся к твоему расследованию. А если тебе удастся разоблачить преступников, они, разумеется, будут стоять насмерть, лишь бы их не обрекли на Озаряющее Жертвоприношение. Но речь идет не только о дружбе, ставки в этой игре очень высоки.

Он сделал несколько шагов к середине комнаты и остановился, сцепив руки за спиной и глядя в сторону.