Золотая ладья
Шрифт:
– О!
– простонал он вдруг.
– Кольцо царапается!
Пандора было надулась, потом улыбнулась и сняла кольца Тэллоу запутался в своих узких брюках из черного бархата, торопясь остаться нагишом.
– Не пойти ли нам в постель?
– предложила Пандора в самый подходящий момент.
– Конечно, - от всей души согласился Тэллоу - Конечно.
Пандора вывела его из столовой, и по лестнице они поднялись наверх, в ее спальню.
Пролетела неделя, постельная неделя, утомительная и восхитительная. Пандора, помимо всего прочего, научила
Тэллоу лежал в постели рядом со спящей Пандорой и тихонько стаскивал с нее простыню, которой она укрылась. Он никак не мог насмотреться на нее вот такую - обнаженную и беззащитную. По правде сказать, беззащитным чаще всего оказывался он, однако Пандора была женщиной и знала, как правильно пользоваться своим главенствующим положением. Тэллоу был доволен жизнью и любил Пандору все сильнее. Она редко сдавалась на его милость и редко о чем-нибудь умоляла, но тем ценнее были такие моменты. Если бы не усталость, все было бы просто замечательно. А так...
– Тэллоу дольше спал и занимался любовью уже не столь пылко, хотя и приобрел немалый опыт. Но все равно - он был доволен жизнью, он был счастлив. Иногда Пандора, сама того не ведая, сердила его, и ему становилось грустно, однако радость всегда превозмогала печаль.
Он только-только обнажил ее грудь, как она проснулась. Моргнув спросонья, она широко открыла глаза, поглядела на него, потом на себя и кошачьим движением натянула простыню до подбородка. Тэллоу неодобрительно заворчал, приподнялся, опершись на локоть, подпер голову ладонью и посмотрел на Пандору сверху вниз.
– С добрым утром, - сказал он. В его голосе слышался деланный упрек.
– Здравствуй, Джефраим, - она улыбнулась как-то по-девичьи, возбудив в нем нежность и желание. Он навалился на нее, расшвыривая простыни. Она засмеялась, потом судорожно вздохнула, застыла на несколько секунд - и поцеловала его.
– Я того заслужила, правда?
– спросила она, глядя ему в глаза.
– Правда, - он скатился с нее и сел.
– Я нужна тебе, да?
– спросила она, обращаясь к его спине.
– Да, - ответил он и тут же подумал: а не поторопился ли с ответом? Не успев как следует додумать эту мысль, он произнес:
– По крайней мере мне так кажется.
Ее голос оставался все таким же ласковым:
– Что ты хочешь сказать - тебе кажется?
– Прости, - он повернулся к ней лицом, - прости, сам не знаю, что я имел в виду.
Она нахмурилась и легла поудобнее.
– Я тоже не знаю, - проговорила она, - и не могу понять. Так что же ты имел в виду?
– Я же сказал тебе, - отозвался он, мысленно обозвав себя глупцом, - не знаю.
Она легла на бок, лицом к стене.
– Одно из двух: или я нужна тебе, или нет.
– Увы, не все так просто, вздохнул
– Ты нужна мне и не нужна. В разное время - по-разному.
Да, именно так, подумал он. Наконец-то он осознал то, о чем и не догадывался раньше.
Она промолчала.
– Такова жизнь, Пандора, - сказал он, чувствуя, что пора остановиться.
– Ты же знаешь, что такова жизнь.
– Одной любви мало, - пробормотал он, запинаясь и ощущая себя ничтожеством.
– Разве?
– ее голос прозвучал глухо и холодно.
– Да!
– воскликнул он. Гнев придал ему сил. Он встал, натянул одежду, подошел к окну и резким движением раздернул шторы. На улице лил дождь. В отдалении виднелась река. Постояв немного у окна, Тэллоу обернулся. Пандора по-прежнему лежала лицом к стене.
Он вышел из спальни и направился в ванную. На душе у него было скверно, но причины этому он никак не мог доискаться. Он знал, что поступил неправильно, знал, что ему не следовало так обращаться с Пандорой, но рад был, что разговор состоялся.
Пол холодил босые ноги. По крыше барабанил дождь. День выдался серый и безрадостный - под стать состоянию Тэллоу.
За завтраком Пандора держалась весело и непринужденно и ни словом не напомнила ему об утренней размолвке.
– Чем мы сегодня займемся, Джефраим?
– спросила она, ставя на стол свою кофейную чашку.
Не успев собраться с мыслями, Тэллоу выпалил первое, что пришло ему в голову:
– Прокатимся верхом! Вот чем мы займемся! У тебя ведь есть лошади, я видел.
– Разумеется, есть, но ты разве ездишь верхом?
– Нет!
– ухмыльнулся он.
– Я не умею, любимая, но я научусь!
– Конечно, научишься!
– ей передалось его настроение. Но на улице дождь.
– Ну и дьявол с ним! Он нам не помешает. Идем, любовь моя! По коням!
Вприпрыжку, как дурачок, он выбежал из столовой. Пандора, смеясь, последовала за ним.
Они проездили весь день, спешиваясь, когда выглядывало солнце, чтобы перекусить и заняться любовью. Часа два промучавшись, Тэллоу в конце концов приноровился к своей кобылке. Он быстро все схватывал. С той ночи, когда он видел ладью, он многому научился. Его свободный от предрассудков мозг с жадностью впитывал все новое.
Они провели день в седле, они смеялись и любили друг друга, забыв обо всем на свете, - Тэллоу, худой и длинноногий, на гнедой кобылке, и Пандора, изящная и ненасытная Пандора, иногда веселая, чаще загадочная.
Они ускакали довольно далеко и под вечер выехали на берег реки в том месте, которое Тэллоу миновал неделю назад, посапывая у руля. Они поднялись на холм и, бездыханные и довольные, пали друг другу в объятья, прильнули один к другому и опустились на песок, не замечая ничего вокруг.
– Твоя река, - прошептала Пандора, немного успокоившись.
– Я всегда буду думать о ней так. Я привыкла считать ее своей, но теперь я знаю, что она твоя.
Тэллоу удивился.
– Река ничья, и в том ее прелесть. Ничья.