Золотая ложь
Шрифт:
– Этот кто-то – мой отец, – сказала Пейдж. – Но я думаю, стоит взглянуть на это дело с другой стороны. Откуда у вашей бабушки эта фигурка?
– Она не знает.
– Может быть, что-нибудь известно другим членам вашей семьи, – сказала Пейдж, повторив его слова. Она давала ему понять, что Хатуэи не единственные, кого следует рассматривать под микроскопом.
– К сожалению, в моей семье больше спросить особенно некого, – покачал головой Райли. – Дедушка страдает болезнью Альцгеймера. Он не может вспомнить даже свое имя. Никаких других
– А ваши родители?
– Умерли или разбежались, – повторил он.
Она не знала, что сказать. Райли, конечно, не мастер вести светскую беседу.
– Мне очень жаль, – проговорила она неловко.
– Вы тут ни при чем. Но вы правы. Мы не можем упускать из виду ничего, что касается моей семьи и вашей. Я проведу раскопки. Черт, я даже готов поехать к деду. Может быть, у него случится просветление.
– И часто они случаются?
– Почти никогда, – вздохнул Райли.
– Должно быть, вашей бабушке очень трудно.
– Она от него без ума. Даже когда он не узнает ее. Самое трудное, когда дед пытается что-то вспомнить, но не может. Когда он видит меня – у него в глазах паника, а я ничего не могу сделать, чтобы унять ее. – Он покачал головой. – Ненавижу чувство беспомощности.
Пейдж хорошо понимала, о чем он говорит. Она испытала то же самое, когда умерла ее сестра.
– Спасибо, что подвезли. Думаю, увидимся позже.
– Да уж будьте уверены, – сказал он на прощание.
К семи часам вечера любой житель Сан-Франциско при желании мог узнать, что на Дэвида Хатуэя напали в Китайском квартале, что он борется за жизнь и что потенциально ценная статуэтка дракона, возможно, стала причиной нападения. Райли нажал кнопку и отключил звук телевизора, его раздражало упоминание дракона полицейским детективом. Очевидно, Тони не собирался скрывать этот факт. Пресса неусыпно наблюдала за Хатуэями, неудивительно, что новость просочилась в СМИ.
По крайней мере, имя бабушки в новостях не упоминалось. Райли не волнует репутация Хатуэев, даже если по ней нанесен удар, но ему не хотелось, чтобы бабушка оказалась в центре внимания журналистов.
Зазвонил телефон, он увидел на дисплее номер бабушки.
– Привет, бабушка.
– Райли, я только что смотрела новости. Я чувствую себя ужасно: надо же, такое случилось с бедным мистером Хатуэем. Как думаешь, вдруг мой дракон навлек несчастье на его голову? Я ужасно расстроилась и до сих пор в себя не могу прийти.
– Пока неизвестно, что там произошло на самом деле.
– Репортер, который говорил со мной, думает, что дело именно в драконе.
Райли едва не выругался вслух.
– Какой еще репортер?
– Кто-то позвонил из «Геральд». Очень приятный мужской голос, такой вежливый. Расспрашивал о драконе. Конечно, я могла сказать ему только то, что нам рассказали, я даже не все запомнила.
– Я не хочу, чтобы тебя втягивали в это дело, – проворчал
– И что? Ты станешь моей нянькой? Я слишком стара для этого, дорогой. Кроме того, Пэтти и Лила придут играть в карты уже через несколько минут. Я не одна.
– А как сегодня вечером?
– Я уже большая девочка, успокойся. Я запру двери и окна, включу систему безопасности, которую установил твой дедушка несколько лет назад, и буду осторожна, но я не понимаю, почему тебя это так беспокоит. Слава богу, пока никто не умер.
– Возможно, кто-то готов был убить Дэвида Хатуэя за твоего дракона. – Он услышал прерывистый вздох Нэн и выругал себя за тупость. Надо осторожней выбирать слова, у бабушки слабое сердце, лишняя встряска ей ни к чему.
– Я не совсем понимаю, что произошло, – вздохнула она, – но думаю, что мне не о чем беспокоиться. В конце концов, у меня же нет дракона.
Это правда, но Райли все еще не мог избавиться от ощущения – он упускает что-то очень важное в цепи последних событий.
– Как ни грустно признаваться самой себе, что даже ты иногда бываешь прав, но я начинаю думать, что лучше бы у меня никогда не было этого дракона, Райли, – добавила Нэн.
– Почему?
– Я сломала голову, пытаясь выяснить, откуда он взялся. Его принесли в дом или твоя мать, или твой дед Нед – последнее наименее вероятно. У деда было не много секретов от меня. Но от Мэри можно было ждать любой сюрприз. Вдруг она притащила его из какой-нибудь поездки? Или… – Ее голос затих. – Но я не хочу думать об этом.
– О том, что она украла его? – Такая мысль уже приходила ему в голову.
– Твоя мать не воровка.
– Моя мать не отличает, что можно, что нельзя, красное – от синего, черное – от белого. Она видит мир в искаженном свете, даже когда не под наркотиками. Ты сама это знаешь.
– Если она и взяла где-то дракона, она не отдавала себе отчет в содеянном.
– Неважно, – сказал Райли, стараясь не выдать своего раздражения. В конце концов, бабушка так хорошо относится к нему.
– Знаешь, может быть, твоя мать видела нас по телевизору. У меня было два странных звонка по телефону. Позвонят, помолчат и повесят трубку.
– Зачем ей звонить и вешать трубку? – спросил Райли, стараясь придерживаться логики и не поддаваться эмоциям. – Почему бы просто не поздороваться?
– Не хватает мужества. Мы говорили в последний день перед ее отъездом, и я сказала ей, что ноги ее здесь не будет, пока не попросит прощения. Откуда мне было знать, что я просила о невыполнимом для нее деле.
Райли знал, что бабушка по-прежнему хочет услышать эти «волшебные» слова, по-прежнему верит, что дочь в один прекрасный день поймет, какой силы удар она нанесла им всем, и попросит прощения. Когда-то и он тоже надеялся на это – давно, очень давно. Но прошло пятнадцать лет ожидания, и надежды у него больше нет.