Золотая ложь
Шрифт:
– Можно войти? – неуверенно спросил Дэвид.
Алиса кивнула, потому что горло перехватило и она не могла вытолкнуть ни единого слова. Она отступила назад, когда Дэвид вошел в квартиру, едва расслышала, как он поздоровался с ее матерью.
– Алиса, закрой дверь, – попросила Жасмин.
Она колебалась. Может, это ее последний шанс убежать. Но она заставила себя закрыть дверь и посмотреть на мужчину. На отца. Высокий, почти шесть футов. На голове по-прежнему повязка, но, судя по его виду, он почти здоров.
– Ты похожа на свою мать, – заметил он. – Такая же красивая, как она.
– Боюсь,
– И веснушки Хатуэев, – добавил он с улыбкой. – Только у Пейдж их нет. – Дэвид умолк. – Ты познакомилась с Пейдж, как я слышал.
– Да, она приятнее, чем я ожидала.
– Она отругала меня за то, что я не занимался тобой.
– Поэтому вы пришли сейчас?
– Нет, она сказала то, что я и сам знал. Я хочу попросить прощения. Я не могу изменить прошлое. Но я хочу, чтобы ты знала, что я беспокоюсь о тебе, Алиса.
– Почему я должна вам верить?
– Думаю, у тебя нет никаких причин. – Его голос звучал устало.
– Почему вы не хотели видеть меня раньше?
Дэвид посмотрел на Жасмин с отчаянием, будто надеялся, что она бросит ему спасательный круг. Ее мать молчала, она сидела, словно окаменев, позволяя ему самому ответить на этот вопрос.
– Ma уже называла причины, которые могла придумать, – сказала Алиса. – Я хотела бы услышать ваш ответ.
– Дело не в том, что я не хотел видеть тебя. Дело во мне. Смотреть на тебя – все равно что в зеркало, отражавшее все мои недостатки, все дурное, что я сделал в своей жизни. Что это значит? Обман по отношению к жене, боль, доставленная твоей матери. И еще… Я очень любил Элизабет, мою старшую дочь. Я так сильно ее любил. Я сам хотел умереть, когда она умерла. С ее уходом наступил конец всему хорошему в моей жизни. Те несколько лет, когда была жива Элизабет, я испытывал настоящее счастье. – Дэвид глубоко вздохнул. – Я потерял мать и сестру еще ребенком. Следующие двадцать лет я искал что-то хорошее в жизни. Элизабет вернула мне чувство радости. А потом оно ушло. Вместе с ней. – Он снова вздохнул и продолжил: – Когда мы с твоей матерью были вместе, я знал, что поступаю нечестно, но не мог отказаться от нее. Потом Жасмин забеременела, я почувствовал, что мой грех будет явлен миру, его увидят все. Каждый станет думать, что я пытаюсь заменить Элизабет тобой. Мне это казалось предательством. Такая тяжесть невыносима для меня.
Было больно слышать, насколько сильно он любил ее сводную сестру. И Алиса не могла не заметить, что имя Пейдж он не упомянул ни разу. Разве Пейдж не говорила ей, что отец всегда любил Элизабет больше всех? Интересно, как чувствовала себя Пейдж в доме рядом с отцовской любимицей и как чувствовала себя потом, когда осталась одна, зная, что не может заменить отцу любимую дочь?
– Я не могу изменить прошлое, – добавил он. – Надеюсь, ты дашь мне шанс познакомиться с тобой.
– Вы действительно хотите этого? Или этот жест вызван только тем, что все открылось?
– Я хочу этого.
– Ваша жена чувствует то же самое?
– Нет, – честно ответил Дэвид. – Она хочет, чтобы я предложил тебе деньги, «финансовое удовлетворение», как она это называет, и чтобы ты держалась подальше от нашей семьи.
Жесткий отказ, обидные
– Нет, спасибо, – ответила она. – Мне ничего не нужно от вас. На самом деле я собираюсь начать выплачивать деньги, которые должна вам за высшее образование. Это может растянуться на некоторое время, но я смогу, – заявила она с гордостью.
– Мне не нужны от тебя деньги, Алиса. И я не предлагаю тебе плату за то, чтобы ты так и оставалась в тени. Я едва не распрощался с жизнью в темном переулке. – Он улыбнулся Жасмин. – И я надеюсь, что когда-нибудь ты простишь меня за то, что не поддержал тебя, когда ты нуждалась больше всего.
– Я знала, на что я иду, – ответила Жасмин. – Ты никогда не лгал мне, Дэвид. Может быть, всем остальным, но не мне.
Алиса посмотрела на мать и отца и подумала, что их связывают чувства, похожие на любовь. Может быть, она – не плод случайной связи. Может быть, у ее родителей действительно есть чувства друг к другу. От этой мысли стало гораздо легче.
– Вы принесли дракона показать моей матери. Зачем? – спросила она. Вопрос все еще беспокоил ее.
– Я знал, как много значит для нее этот дракон. – Дэвид снова улыбнулся Жасмин. – Когда я увидел его, я хотел отдать его тебе, чтобы освободить от снов, из-за которых ты не спишь ночами. Я, вероятно, должен был оставить его тебе. Здесь он оказался бы в большей безопасности. А может, и нет. Да, верно, он доставил бы тебе еще больше проблем.
– Дракон – это проклятие, Дэвид. Думаю, теперь еще большее.
– Да. – Он умолк. – Я должен просить вас обеих об одолжении.
Алиса насторожилась.
– Что вы хотите?
– Пейдж сказала мне, что вы собираетесь сегодня в доме дедушки и бабушки. Я хочу пойти с вами.
– О, Дэвид! – воскликнула Жасмин. – Им это не понравится.
– Какая разница, понравится им или нет? – спросила Алиса. – Мы знаем, что они лгали тебе о драконе. Мы должны противостоять им, и вы… ты должен пойти с нами.
– Я боюсь, – прошептала Жасмин. – У меня плохое предчувствие.
Дэвид взял Жасмин за руку.
– Я буду рядом с тобой. Пришло время, когда я должен вернуть тебе часть сил, которыми ты однажды поделилась со мной.
25
Разноцветные огни фейерверков разрисовали сумеречное небо. Таинственное и прекрасное, оно вызывало восторг. Пейдж и Райли остановились и наблюдали за шествием, перегородившим путь в Китайский квартал. Шли дети в костюмах, люди играли на разных инструментах, танцевали или просто шагали в колышущейся толпе.
– Невероятно. Я никогда не видела ничего подобного, – призналась Пейдж. Райли наклонился к ней, чтобы расслышать среди праздничного гула.
– Я тоже.
Он обнял ее за талию и привлек к себе, напоминая о том, как они провели большую часть дня. Они занимались любовью несколько раз, всякий раз еще более страстно и искусно, чем предыдущий, словно оба испытывали пределы своих желаний. Пейдж ощущала необычайную усталость, но вместе с тем невероятное удовлетворение. Что бы ни случилось сегодня вечером, она никогда не пожалеет о сделанном.