Золотая осень 1977

Арх Максим

— Нда… Вот память у тебя… — восхитился генерал. Встал с кресла, подошёл к ветерану, и они крепко обнялись.

После такого поворота, Порхунов предложил нам пересесть за журнальный столик у окна, а сам заказал чай и «чего-нибудь к нему».

Минут двадцать, они вспоминали о былом, и как мне показалось генерал даже стал, что-то припоминать. Это не могло не радовать, особенно после того как, глотнув горячего чая с

лимоном он, дружелюбно посмотрев на меня произнёс:

— Да, Семён! Он действительно похож на Ваню!

— Васю, — поправил генерала мой сопровождающий.

— Почему Вася? Его же Ваня звали?!

— Нет, товарищ генерал. Не Ваня, а Вася. Васятка.

— Какой ещё Васятка?! — поморщился генерал. — Его Ваня звали… Ванюшка.

— Вы забыли, товарищ генерал. Васятка, его звали!..

— Ванюшка! — настаивал на своём Порхунов, и они посмотрел на меня.

Я пожал плечами и спорщики, не найдя в моём лице ничьего союзника возобновился спор с новой силой…

Через пять минут, оппоненты утомились и генерал, посмотрев на раскрасневшегося Семёна Лукича выдохнув спросил:

— Так, что Семён… своего внука хочешь в Суворовское училище устроить? Чтоб по стопам деда пошёл? А ну встань Ванька. Покажись, каков ты?!

Я перевёл охреневший взгляд на сопровождающего, ожидая, что тот прояснит ситуацию, но крепко ошибся…

— В Суворовское?.. — в задумчивости эхом переспросил Семён Лукич, затем глаза его блеснули, и он обрадовавшись выдал: — Можно и в Суворовское! Отличная идея товарищ генерал! Пусть вырастит настоящим человеком!

— Эээ… — сказал потенциальный «настоящий человек» охреневая как «меня без меня женят».

— Конечно опоздали вы немного, но в принципе… — произнёс хозяин кабинета и обратившись ко мне спросил: — Тебе Вань сколько лет?

— Пятнадцать, — автоматически ответил Ваня, а сам лихорадочно стал паниковать: «Во блин… Я не хочу быть военным… Какое нахрен ещё училище?! Что я там не видел-то?!»

— Нда… Пятнадцать, несколько многовато, — обрадовал меня генерал и тут же огорчил, — но я думаю, договорюсь…

— Спасибо Вам товарищ генерал! — вскакивая со стула обрадовался мой сопровождающий и принялся жать генералу руку.

«Ё-моё! Это дело надо немедленно прекращать! Пока меня в армию «не захомутали»!» — категорически решил я прекратить этот фарс и стал прекращать…

В течении нескольких минут, я пояснил «высоким договаривающимся сторонам», что не в какую армию я не собираюсь, что мне скоро шестнадцать и в училище мне ловить нечего, что я уже закончил школу и практически поступил в институт, что, я музыкант и хочу им и остаться!

От предложения стать военным музыкантом я также

категорически отказался, после чего напомнил некоторым забывшим товарищам, зачем мы вообще сюда пришли выжидательно «уставившись» на них.

«Забывшие товарищи», к которым относился лишь Семён Лукич, моей речью были удивлены и расстроены, но несмотря на такой «форс-мажор» всё же сумели взять себя в руки и принялись, как могли, рассказывать начальству о цели визита, естественно не забывая описывать мои успехи на музыкальной ниве.

* * *

Минут через пять хозяин кабинета окончательно понял, что ничего не понимает и подойдя к стоящему на рабочем столе селектору, приказал адъютанту принести магнитофон.

* * *

— Песня отличная, но почему такое плохое качество? — по окончании первой песни спросил Максим Иванович.

— Это всё потому, что музыкальной аппаратуры хорошей у меня нет. Практически дома, «на коленке» записывать пришлось, — пояснил я и мы продолжили прослушивание…

* * *

— И что ты эти записи сам придумал? — через пол часа спросил меня генерал.

— Да товарищ генерал. Сам, — отрапортовал я.

— Гм… Отличные песни! Прекрасные! Ты молодец! Не знал, что такие есть… Говоришь сам написал? Не врёшь? Ну, просто нет слов!.. Ай да комсомол! Замечательно! — сказал он и похлопал меня по плечу, после чего посмотрел на улыбающегося Семёна Лукича и добавил: — Так, что вы от меня хотите? Я же вам не студия звукозаписи… Это вам на «Мелодию» надо, или кто там у нас выпуском пластинок занимается…

— Товарищ генерал, Максим Иванович, ну сил нет смотреть, когда этих… всяких… слушаешь!.. Когда поклатые эти поют!.. — горячо начал тот. — Ну они же всё с запада копируют!.. Ну ничего нашего же нет!.. Ну ты же сам видишь, куда наша молодёжь катится… Битлз всё этот проклятый и ещё всякая американская мутата!.. Ну наших песен-то совсем нет!.. Подсоби, пусть выпустят пластинку!.. Ты ж генерал!.. Ты всё можешь!.. Ведь сам же видишь, какие песни хорошие!..

— Гм… — в сомнении произнёс хозяин кабинета и мой сопровождающий сразу же поправился:

— Ну я имею ввиду, что Пьеха, Кристалинская, Кобзон — это всё хорошо, но вот таких вот, военных песен… и что б молодёжь…

— Гм… — ещё раз усомнился в его словах собеседник. — По-моему Семён ты преувеличиваешь… песен о той войне у нас довольно много поётся…

— Много, — согласился тот, — но они все, — он запнулся, — как это сказать-то лучше… — он задумался и через пару секунд сформулировав мысль произнёс: — Не молодёжные они все какие-то!.. Гимны они… А вот таких, простых, молодёжных… очень мало.