Золотая паутина
Шрифт:
Довольный ушел с рынка и лейтенант Гладышев. Поулыбался, вспоминая свой разговор с Рамизом. А где бы он взял кофе, если бы Мамедов согласился отдать тридцать рублей? Вот была бы немая сцена! Впрочем, выкрутился бы. Сказал бы, в следующий раз приходи, дядя, будет тебе и кофе, и коньяк, все, что душа пожелает. Главное он, Гладышев, сделал: нужная информация о «Кубике» Рамизу всучена. Теперь остается надеяться, что Мамедов назначит встречу.
Встретились они дня через четыре. Рамиз через Безруких передал Володе: быть в субботу после трех в кафе «Погребок». В это
Ясно было, что Рамиз готов продать золото, что никаких подозрений «Кубик» у него не вызвал, что «спекулянт» Гладышев отлично сыграл свою роль, и отделу Русанова надо было готовиться к задержанию валютчика.
Все было сделано просто. В «Погребке» администрация оставила свободными два соседних столика, за одним из них сидели Коняхин с Русановым, вели какой-то нейтральный разговор, потягивали из высоких бокалов прохладительный напиток, а за соседним столом сидел в одиночестве «Кубик», Володя Кубасов. На столе у него стояла бутылка вина, конфеты и лимонад. Негромко играла музыка, шелестели под потолком лопасти вентилятора, неспешно работали официантки. В кафе царил полумрак, свет был приглушен, мягко растекался по углам «Погребка», между квадратных полированных столов. Никто здесь никому не мешал, место для встречи было, наверное, идеальным.
Рамиз появился в половине четвертого, когда оперативники стали уже заметно нервничать — не придет, что ли? Одет он был в светлый короткий плащ, талия перехвачена поясом. Белый шарф на груди а чорная, с большими полями, шляпа заметно изменяли внешность Мамедова, в полумраке кафе Кубасов не сразу его и узнал, но, приглядевшись, помахал рукой, позвал к столику.
Они поздоровались, сели, «Кубик» предложил вина, и Рамиз, глянув на бутылку, согласился — давно уже не пробовал он «Цинандали».
— Опаздываешь, Рамиз, — недовольно выговорил Володя. — Я уже собрался уходить. В следующий раз не задерживайся, у меня жизнь расписана по часам.
Извини, дарагой, — распевно и виновато проговорил Рамиз.
Он не стал, разумеется, говорить «Кубику», что пришел к кафе минут сорок назад, побродил по улице, поглазел — нет ли чего подозрительного. Но центр города жил привычной шумной жизнью: у кинотеатра толпился народ, спрашивал лишние билетики на какой-то американский боевик, тут же, на улице, бодрая старушонка в белом халате, надетом поверх плаща, предлагала женщинам узнать свой вес, а мужчинам — силу, шустрый паренек вертел на столике стеклянную шарманку-лотерею, зазывал испытать счастье — выиграть «Трех мушкетеров» или «Нечистую силу» Пикуля. Прохаживались у кинотеатра а двое экипированных резиновыми дубинками милиционеров, совсем еще юнцов, цыплячьи шеи которых торчали из свободных форменных рубашек. Вид у милиционеров был грозным, решительным, а Рамиза он развеселил — уж очень длинными качались дубинки для низкорослых этих блюстителей порядка.
Володя налил вина в узкие высокие бокалы, они с Ремизом выпили, оценивающе, как бы еще раз проверяя, глядя друг на друга.
— Ну? — спросил «Кубик». — Принес?
— Да. — И Рамиз вынул из кармана пиджака коробочку от женских часов. — Смотри.
Володя раскрыл коробочку — золотая «сигарета» тускло блеснула в желтом свете плафонов.
— И вы теперь посмотрите,
— Гос… безо… пасность?! Вы?!
— Да, Эльдар Муслимович.
Мамедов рванулся было со своего места, но трое мужчин шагнули к их столику откуда-то из полумрака кафе, крепко взяли его за руки.
— Спокойно, Мамедов! Идите к выходу!
Мало кто в «Погребке» обратил внимание на случившееся, а если, и обратил, то не понял, что к чему…
На предварительном допросе Мамедов назвал имя человека, у которого он давно, год примерно назад, покупал слитки, — Криушин Эдуард. Сейчас Криушина нет в городе, он куда-то уехал, где брал золото — неизвестно, он, Мамедов, не спрашивал.
— А где работал Криушин? — спросил Русанов.
Он, лже-Рамиз, Кубасов и Коняхин сидели в кабинете, слушали сбивчивый, взволнованный, но, судя по всему, довольно правдивый рассказ Мамедова о приобретении и сбыте золотых «сигарет». Факт задержания Рамиз переживал страшно, он и сейчас, спустя два часа, все еще не мог прийти в себя, руки его заметно подрагивали, Выразительные черные глаза суматошно бегали по лицам чекистов, жила в них плохо скрытая досада, смешанная с гневом и недоумением: да как же так?! Как мальчишка попался, и мальчишки ведь провели. Тьфу!
— Вы расскажите нам, Мамедов, о Криушине, — потребовал Русанов. — Только подробнее, в деталях. Они нам пригодятся. Как он выглядит, в чем ходит, какие особые приметы, где вы с ним и при каких обстоятельствах познакомились, как часто получали от него золотые слитки, кто их делал?… И ничего не выдумывайте. Мы, как видите, все это будем записывать, — и он кивнул на магнитофон, стоявший перед Коняхиным.
— Да чего ж тут выдумывать, — горестно вздохнул Мамедов.
Он помолчал, попросил разрешения закурить, стал рассказывать.
…Криушину Эдуарду лет тридцать с небольшим, высокий, симпатичный, носит золотую коронку на одном из верхних зубов, на правой руке — большие японские часы с голубым циферблатом…
— Брюнет, блондин? — уточнил Русанов.
— Такой вот, как… — Мамедов глянул на Кубасова, — как товарищ Кубик Володя.
Чекисты невольно заулыбались.
— Это оперуполномоченный лейтенант Кубасов, он вам уже представлялся в кафе, — сказал Русанов.
— Да-да, я и говорю… Криушин темноволосый, волосы немного вьются… Одежду я не помню, гражданин Русанов, обычная: штаны, рубашка, куртка или плащ… Не знаю. Галстуков он никогда не носил, вот это я помню, — Мамедов повел шеей, ослабил узел своего пестрого галстука. — Встречались мы много раз — может десять, может пятнадцать.
— Сколько времени вы были знакомы?
— Года два. Это до того, как он уехал из Придонска.
— Понятно. Дальше.
— Встречались мы в разных местах — и на улице, и в кафе, только не в «Погребке», — Мамедов боязливо глянул на Кубасова. — У меня в гараже встречались…
— А познакомились как, Мамедов?
— Просто. В ювелирном магазине. Я смотрел витрины, Криушин подошел, оказал, что у него есть то, чем бы я заинтересовался. Мы вышли из магазина, пошли в сквер, что за кинотеатром, посидели, поговорили… Потом он показал слиток.