Золотая середина. Как живут современные шведы
Шрифт:
Рождение ребенка, и даже не одного, никак не подтолкнет к законному браку: прав от этого у обоих родителей не прибавится и не убавится. Ваш союз распался? Вы отказываетесь платить алименты? Так ведь вы жили с этой женщиной, родили этого ребенка – обязаны его содержать. Ах, это не ваш ребенок? Она вам изменяла? Пожалуйста, пройдите тест на отцовство. Были вы в это время в браке или самбо – разницы никакой.
В первые мои дни в Швеции мне показалось, что вообще все пары вокруг неженаты и не замужем. С кем бы мне ни приходилось знакомиться, на вопрос: «Вы в браке?» отвечали: «Нет, у нас самбо». Это были люди разных возрастов,
Мари-Луиз, студентка, и ее партнер (как это здесь называется) Нильс, аспирант, живут вместе три года. Недавно они купили общую квартиру. Родители с обеих сторон помогли деньгами. Маме и папе Мари-Луиз ее выбор нравится. Они живут в другом городе, часто приглашают молодых погостить и очень радуются, когда те остаются на несколько дней. Но Мари-Луиз этими визитами тяготится:
– Понимаете, они все время спрашивают, когда мы наконец оформим наши отношения, то есть заключим брак. Но я не понимаю, зачем это нужно? У каждого есть свои цели, учеба, карьера. Самбо дает ощущение свободы, независимости от другого.
– Я – другой? – спрашивает Нильс. До сих пор он сидел молча, предоставляя девушке говорить за них двоих.
– Да, другой. Значимый другой, дорогой другой, но – другой. И пока ты будешь дорог мне, а я тебе, наши отношения будут романтичными и прекрасными. И мы будем вместе. А если…
– Если что? – я вижу, как он напрягся, и понимаю, что этот разговор не первый.
Нильс не представляет себе жизни без Мари-Луиз. Он старается быть с ней всегда, когда это только возможно. Она ходит на занятия по латиноамериканским танцам, и он ходит с ней, хотя до того не обнаруживал в себе любви к этому виду искусства. Она уехала на практику в Берлин, на три месяца. Он взял отпуск в аспирантуре и уехал с ней. «А вы когда-нибудь зарегистрируете свой брак?» – спрашиваю я. Он отвечает не задумываясь, видно, что ответ у него готов давно: «Сразу же, как только Мари-Луиз согласится».
А вот еще одна встреча, еще один разговор.
Тридцатилетние Кристен и Стефания живут вместе около года. Он работает на железной дороге, она – в магазине. Оба они объясняют мне, почему живут самбо. Они получают одинаковую зарплату и, значит, нет необходимости финансовой поддержки друг друга. До знакомства каждый снимал квартиру, могли бы это делать и сейчас, но зачем же порознь? У них любовь, они хотят жить вместе – квартиру сняли общую.
Оба говорят примерно одно и то же. Однако с разными интонациями. Кристен спокоен, уверен и, кажется, вполне доволен такой жизнью. Стефания же явно нервничает, то вспыхивает румянцем, то, наоборот, бледнеет. Голос ее то и дело срывается.
Я улучаю момент, когда Кристен выходит из комнаты, и спрашиваю:
– Стефания, тебе, кажется, не очень по душе самбо?
– Ах, это все мое католическое прошлое.
– Ты верующая?
– Нет, но я приехала из Польши, меня воспитывали дедушка с бабушкой, а они истинные католики. И мне без брака как-то… неловко, что ли.
– Перед кем неловко? Ведь общественное мнение в Швеции вполне принимает такую форму отношений. Да и права у самбо почти такие же, как у законных супругов.
– Ах, при чем тут права! – восклицает Стефания. На глаза ее навертываются слезы. – Брак ведь это нечто стабильное. Он дает уверенность в будущем. А самбо – нет. Захотел кто-то один – и, пожалуйста, уходи. Ничто не остановит. А я хочу,
Я прошу Уллу Бьёрнберг прокомментировать мои интервью. Она говорит:
– Да, это самая распространенная причина, по которой партнеры в самбо решают свой союз превратить в полноценный брак. То есть причина чисто психологическая: получить уверенность, что это не временное сожительство, а глубокие и долгие отношения, что их не так-то просто будет разорвать. И наше исследование подтверждает основу для таких опасений: союзы самбо распадаются в два-три раза чаще, чем законные браки.
– Но бывает и наоборот, – продолжает Улла. – Супруги живут долго и вполне своим союзом довольны. У них в этом внебрачном союзе рождаются дети. Они подрастают, и тут родители решают сочетаться законным браком. Тогда подросшие дети присутствуют на свадьбе родителей. Создался даже ритуал: в руках у ребенка должны быть цветы, которые он дарит жениху и невесте, то есть папе и маме. А знаете, какая в связи с этим появилась новая статистика? Средний возраст женщины, родившей первого ребенка, ниже, чем возраст ее вступления в брак.
Такой вот забавный парадокс.
Сарбо
С Йоном Орнесом мы ведем неторопливую беседу о политической жизни страны, о ее социальных проблемах. Ему явно нравится эта беседа. Вдруг он взглядывает на часы и начинает торопливо собираться:
– Ох, я совсем забыл, мне сегодня дочку забирать из детского сада и надо еще успеть в магазин, купить чего-нибудь на ужин.
– Жена не успеет ужин приготовить?
– Нет, девочка сегодня не у жены, а у меня.
– Вы в разводе?
– Нет, мы женаты и разводиться не собираемся. В субботу вот едем все втроем на дачу.
– Это сарбо, – объясняет мне Улла. – Еще одно шведское изобретение. Это когда супруги, будучи в законном браке и имея общих детей, живут порознь.
– В Америке я знаю такие случаи: когда муж и жена не могут найти работу в одном городе, они разъезжаются по разным городам, а иногда и странам. Это что, тоже сарбо?
– Нет, не совсем, – говорит Улла. – Разница в том, что там этот разъезд вынужден. При возможности муж и жена опять соединяются и стремятся жить вместе. Наши же супруги-сарбо обычно разъезжаются по психологическим причинам. Тут много объясняется чисто шведским характером, привычкой к уединению. Если в большинстве культур понятие «одиночество» имеет негативную окраску, то у шведов скорее положительную. Да и опыт показывает, что раздельное существование часто ослабляет напряжение, которое супруги испытывают от несовпадения взглядов, или привычек, или просто от присутствия друг друга. Жизнь порознь иногда уменьшает количество конфликтов в семье, а то и вовсе их снимает. Некоторые супруги таким образом «лечат» свой брак.
– Впрочем, бывает и наоборот. Муж и жена разъезжаются по разным домам, уже договорившись о разводе. Дело в том, что развод можно получить по первому же заявлению, если супруги бездетны. Но если есть дети, тогда им дается время на обдумывание их решения: ровно шесть месяцев. В это время они и живут, как правило, сарбо.
Я наконец задаю профессору Бьёрнберг свой главный вопрос:
– Улла, похоже, что брак действительно теряет свой общественный статус. Распадается, сокращается. Исчезнет совсем?