Золотая середина. Как живут современные шведы
Шрифт:
Однако, приехав десять лет спустя в Швецию, я об этом намерении забыла, а когда вспомнила, было поздно: времени на организацию такой экскурсии уже не оставалось. «А жаль, – подумала я, – эта тема могла бы внести еще одну краску в палитру моих впечатлений о стране».
Однажды мой студент Бьёрн, узнав, что я хотела бы побывать в рядовой шведской семье, передал мне приглашение своей мамы на обед. Я думала, что мы будем за столом втроем, но еще в прихожей поняла: будут и другие гости. Бьёрн посмотрел на куртки,
За столом сидели двое мужчин. Один, лет 40, чисто выбритый, аккуратно причесанный. Другой, лет 25, с модным «ежом» на голове и серьгой в ухе. Тот, что помоложе, показался мне на кого-то похожим, впрочем, долго гадать не пришлось. Мой Бьёрн с криком «Гуннар!» кинулся к гостю. И когда головы их оказались рядом, сомнения исчезли: это были братья.
Я оказалась в некотором замешательстве. О том, что у Бьёрна есть брат, я знала. Но он рассказывал, что тот баловался наркотиками, потом стал помогать их распространять. А кончилось дело большой бедой: его судили и дали тюремный срок.
– Это мой старший сын, – счастливым голосом сказала мама. – Вот, пришел на обед.
Я молчала, боясь что-нибудь спросить. Но Гуннар держался как ни в чем не бывало.
– Вас что-то удивляет? – с легкой усмешкой спросил он. – Вам, наверное, рассказали, что я сижу в тюрьме.
Я кивнула.
– Так я действительно сижу в тюрьме, – он улыбнулся. – Просто у меня сегодня день свидания с семьей.
Второй мужчина, сидевший до того в молчании, наконец заговорил:
– Да, это правда. Он приехал домой на обед. А я его сопровождающий (как я поняла, у нас это называется тюремным надзирателем).
– Там у них был карантин, – радостно объясняла мама, – и мы считали, что его сегодня не выпустят. Но вчера карантин сняли.
Я себя чувствовала очень неловко в этой щекотливой ситуации. О чем говорить с преступником, сидя с ним даже не за решеткой, а в расслабляющей домашней обстановке? Я начала какой-то общий разговор о том, что вот первый раз в Швеции, что мне нравится ее природа…
– А о шведской тюрьме не хотите что-нибудь узнать? – вдруг прервал меня Гуннар.
– Хочу! – горячо ответила я.
– С чего начать, с хорошего или плохого? – спросил он.
– Ну, как положено. Если есть две новости – хорошая и плохая, – начинают обычно с плохой.
– Ладно. Тюрьма – это не самое лучшее место для жизни. Потому что ты лишен главного – свободы.
– Да уж, за решеткой, конечно, хуже, чем на воле, – поддакнула я.
– Ну, решеток-то у нас нет, – заметил он.
– Окна без решеток? – я вопросительно посмотрела на «сопровождающего».
– Да, на окнах решеток нет. А повредить их нельзя – они из небьющегося стекла.
– Так вот, когда я понял, что теперь мне за этим неразбиваемым окном
– Цветы, сигареты и вино принимать не разрешается, – подтвердил надзиратель. – Там могут быть спрятаны наркотики.
– Хотя бы соседи по камере попались нормальные? – спросила я.
– Соседи? – переспросил Гуннар. – Но я живу один.
– Почему такое исключение?
– Не исключение. Все заключенные имеют каждый по комнате, – он усмехнулся. – Впрочем, какая эта комната – так, комнатушка: шесть квадратов. Да и мебели по минимуму: стол, стул, полка для книг, платяной шкаф, раковина, ну и, конечно, кровать. Матрац, правда, хороший, белье меняют часто.
– Телевизор забыл, – напомнил надзиратель.
– Ну да, телевизор старенький.
– Ну и, конечно, унитаз, – напомнила я.
– Унитаза мне еще в камеру не хватает! – возмутился Гуннар. – Он, слава богу, в туалете в коридоре, там же, где душ.
– И что, туда можно выходить в любое время?
– Днем – да. А ночью, когда дверь камеры закрывают, только в сопровождении охранников.
– Что для вас все-таки самое неприятное?
– Дисциплина и «антинаркота». Знаете, я только в тюрьме понял, какое это огромное благо – распоряжаться своим временем, делать, что хочешь. А тут – все по звонку: работа, учеба, спорт. Да еще эти дурацкие программы вроде «борьбы с наркотической зависимостью» – «антинаркота», – он покосился на сопровождающего.
– Как же иначе? – отреагировал тот. – Тюрьма же исправительное учреждение.
– А что уж такого непереносимого в этой программе? – спросила я.
– Приходит какой-то плешивый хмырь и бубнит мне о том, что я знаю лучше него: как это вредно для здоровья, для секса и для будущих детей – курить травку и колоться.
От скуки взбеситься можно. Лучше уж кирпичи таскать, ей-богу.
– Но там же и психолог, – напомнил сопровождающий.
– Ну да. Когда приходит психологиня – фигурка, между прочим, что надо, – тогда все-таки веселей.
Он заметил мою улыбку, уточнил:
– Не потому, что фигурка, а потому, что она проводит тренинг. Это немного похоже на игру. Так, между прочим, все эти антинаркотические знания лучше усваиваются.
– А работать обязательно? Чем вы там занимаетесь?
– Работать обязательно, если ты не старик: пенсионерам – по желанию. А я сначала просто изводился: клеил коробочки для женской парфюмерии. Тоска жуткая! А потом меня перевели в другую мастерскую – собирать электродетали. Это уже не так нудно. Хотя, конечно, самое для меня интересное – компьютерный класс.