Золотая сетка
Шрифт:
Если долго мучиться, что-нибудь получится, как пела несравненная Алла Борисовна.
Конечно, не факт. Но эта комбинированная структура заработала. Не щадя ни Кольки, ни баклажки, проверили ее несчетное количество раз. Явных провалов е обнаружилось. Стали проверять на реально выпадавшей статистике, старых и новых тиражах: раз, второй… По меньшей мере не прогорает, даже с учетом падения размеров выигрышей.
Собрались на военный совет расширенного состава. Даже Мария пришла ради такого события, а Миша запасся тремя баклажками. Постановили: сыграть.
Заполнили бланки, разделили на четыре стопочки, каждую
Кольке страх как хотелось полной самостоятельности, и он извертелся на пупе, доказывая, что и один справится с нехитрой в целом задачей. Его урезонил только факт, что несовершеннолетние, пусть сколь угодно шустрые, к игре не допускаются.
Так что пошли с папашей.
Но выпендриться Кольке все равно не терпелось. Он принял у отца конверт с карточками и деньгами и расположился на столе операторши. Вот тут и возник наряд милиции с требованием рассказать, что делает оголец в неподходящем для него месте.
Не будь папаши, дело закончилось бы плачевно и для денег, и для Кольки.
Московскую патрульную милицию я не люблю, впрочем, большинство москвичей – тоже.
Однако Мишина борода имела странное умиротворяющее свойство, она внушала спокойствие и располагала к благодушию.
Вообще он выглядел импозантно и положительно: среднего роста, плечистый, осанистый, от физической работы статный, несмотря на любовь к пиву и возраст "за полтинник", с уютной розовой плешкой в рыжем обрамлении. Борода окладистая, закрывающая ворот, во время работы могла наловить опилок и стружек, но после работы ухожена и расчесана как должно. Миша показал документы, погладил Кольку по вихрам, а уж тот перевел, как сумел, а умел куда как бойко. Криминала не прослеживалось, однако сержанты еще понаблюдали за процедурой сдачи карточек и расчета, а потом за тем, как глухонемой берет в забегаловке пару пива, сок и пирожные. Миша в сознании ответственности момента не стал даже пить пять кружек, так и ограничился двумя, несмотря на прозрачные намеки знакомого бармена.
Это было в субботу. До четверга все как на иголках сидели. Иван Иваныч в среду, на "профсоюзном" собрании, заметно волновался и делал привычную работу невнимательно.
И вот тираж в прямом эфире, девочки прыгают с какими-то крашеными мочалками, наконец шары выкликают. Колька, Максим и я, сталкиваясь лбами, проверяем выигрышные номера по распечатке, а Иван Иваныч висит на телефоне, и Мария воркует со стариком самым уютным и домашним образом, словно с дедушкой.
Подвели итоги: расходы и прибыль соотносились как один к полутора. Выпала простая разбросанная комбинация, четверок в нашей системе было море, но у остальных игроков – тоже. В результате сработал закон уменьшения выигрышей.
Иван Иваныч был разочарован.
– Вот черт, я ждал пятерку!
Я такого
– Пусть смотрит. Может, что дельное внесет. Он же математик хоть и стихийный, но прирожденный.
– Ага, и сыграет это без нас.
Я "чесал репу", прежде чем ответить.
– Можно доверять и не доверять, но я доверяю. Это первое. Второе, ты думаешь, на Диминой конторе свет клином сошелся? Возьми какую угодно страну в любой части света, найди мне хоть одну, где нет в том или ином виде игры в шесть из сорока девяти. А коснись дело страны побогаче, знаешь, какие там призовые фонды? Пусть старик щиплет эту копну. А мы можем пойти на выпас в такие заповедные луга! Та же Америка: там полмира играет, и бином Ньютона Клинтон, будь хоть трижды дурак, отменить не в состоянии!
Эта мысль привела одного моего компаньона в мечтательное состояние духа. Другой же, конкретно Колька, воспользовался моментом, чтобы напомнить в сорокатысячный раз, что ему была обещана премия в виде внеплановых каникул за границей и что во время этих каникул как раз и можно "буржуев пощипать".
Я обещания не забыл. Конечно, месяц в середине учебного года – это жирно будет, но пару недель на теплом море шурин точно заслужил. К тому же надо было съездить домой, познакомить маму с новой родней… В общем, скоро четыре билета "Аэрофлота" направления Москва-Гавана-Лима лежали в столе, а Максим организовывал Абраму Моисеевичу бригаду помощников.
Миша попросился пожить у нас, присмотреть за квартирой и отдохнуть от супруги.
Он расположился в комнате сына, однако я заметил, что он там не курил и даже баклажки пивные оставлял в мастерской. Миша очень любил единственного и позднего сына, и тот платил ему той же монетой, и называл "стариком", и относился к старику с милым напускным панибратством. Однако уважал серьезно: "Шлангом прикидывается, под дурачка косит, а сам себе на уме!" Я не сомневался ни в справедливости Колькиной характеристики, ни в Мишкиной честности. И когда оказалось, что на карточки, сыгранные Мишей и Колькой на Шаболовке, падает львиная доля выигрыша, не колеблясь отправил обоих получать.
Когда эта колоритная парочка – заскорузлый глухонемой мужичище в тулупе и вертлявый мальчишка, в котором за версту видать сорванца, вторично появилась в элегантном кабинете Димы, у того отвисла челюсть. Я его понимал. Одиночный выигрыш, пусть даже крупный, ничего не означает. Два наводят на мысль, что это может быть не случайно. Но представление о том, что выигрыш может быть рассчитан, в воображении Димы однозначно не вязалось с мужиком, у которого только что солома из бороды не торчала. Колька, вернувшись, со смаком описывал, как "у этого пидора челюсть отвисла и по яйцам стукнула".