Золотая шпора, или путь Мариуса
Шрифт:
— А в худшем? — скривился Пиан.
— Сам увидишь! — многозначительно сказал Мариус.
В туннеле вдруг резко потемнело — и через мгновение в круге света появился Уго. Но в каком виде! Лоб рассечен, громаднейший кровоподтек во всю левую щеку, волосы всклокочены, правая рука висит, как плеть, костюм изодран — правого рукава нет и в помине. Следом показался усатый стражник с многочисленными мелкими ссадинами на довольной физиономии.
— Отлично! — подытожил Пиан. — Отведите обоих красавцев в дежурку.
— Ты пожалеешь! — хором сказали Мариус и Уго.
Пиан нагло осклабился:
— Посмотрим.
Мариус и Уго переглянулись.
— Он нас сегодня не ждет, — торопливо сказал Уго. — Он вообще не знает, когда мы должны прийти.
Пиан, больше ничего не слушая, указал коллегам на пленных монументальным подбородком и загашал по туннелю. Чья-то заботливая рука поставила Мариуса на ноги.
Секретных агентов грубо пихнули. Пришлось подчиниться насилию и пройти в дежурку, где задержанных поместили на лавке в дальнем углу.
— Похоже, влипли, — сказал Уго по-ренски. Мариус молчал и думал, что все это вряд ли кончится так уж плохо.
В дежурке с ними остался один солдат — крепенький, как гриб-боровик.
— Посадят нас, дружище, — сказал Уго и поморщился — веревки впились в плечо. — Вторжение в частное владение плюс нападение на солдат плюс тайный умысел на государственное лицо — нам все это припишут, да еще добавят пару статей от щедрот его светлости. Хороший срок нам светит.
Солдат-боровик сердито следил за каждым движением пленников.
— Думай, дружище, думай. Ты-то должен знать выход. А то — расскажи все свои тайны, и подумаем вместе, — хитро предложил Уго.
Нет уж, подумал Мариус.
— Главное — увидеть герцога Бони. Тогда все будет нормально, — туманно объяснил Мариус.
Уго хмыкнул.
— Так все просто! Сейчас его светлости доложат о приходе агентов, которых он, разумеется, не ждет. Он даже не захочет на нас смотреть. Он все поймет правильно — и нас отправят прямиком в главную тюрьму Южной Талинии. Без суда и следствия — по личному приговору герцога Бони.
— Ты не понял? Надо, чтобы он нас увидел, — повторил Мариус, слегка сместив акценты.
— Прекрасно! От всей души хочу того же. Но как это устроить?
— А ну-ка тихо! — подал голос боровик. — Ишь, разговорились!
Солнце уже вовсю блистало сквозь слюдяное окошечко, когда в дежурку с веселым шумом ввалилась вся ночная смена во главе с Пианом, который при свете дня оказался еще безобразнее.
— Ну, родные, — ласково сказало это свиное рыло, облеченное властью, — я так и думал. Никакие вы не агенты. Скажу вам по секрету: имею от его светлости приказ направить вас куда следует.
— Конечно, — усмехнулся Мариус. — Герцог тебе и не мог ничего другого сказать. Ты ведь не передал ему пароль.
— Пароль? — нахмурился Пиан. — Какой пароль?
Уго в изумлении уставился на Мариуса.
— Слово, по которому он меня узнает, — сказал Мариус значительно.
— И какое это слово? — недоверчиво спросил Пиан.
— Крон, — сказал Мариус.
На сей раз Пиан вернулся быстро, очень быстро.
— Развязать! — приказал он.
Друзья охотно освободились от пут, массируя до крови растертые запястья.
— Пошли! —
Широкий коридор с красными стенами. Парадные помещения. Позолота на стенах, дверях, окнах. Солнечные блики на золоченых украшениях изливают неземное сияние. Комната затоплена волшебством. Домик кажется сказочным кораблем, плывущим в божественном эфире. Впереди — светлые дали, где нет ничего, кроме счастья.
Воспарить не позволял звероподобный облик Пиана, который разбивал волшебство, как медведь — стеклянный бокал. Свинтус-сержант сдал агентов грустному камердинеру в лиловом бархатном одеянии. Тот распахнул перед друзьями створки громадной двери:
— Его светлость ждет!
Уго и Мариус переступили порог и увидели герцога Бони.
Из "Хроник Рениги" аббата Этельреда":
"Поиски Солнечного камня, волновавшие человечество со времен написания Хельмом Брацуншвейгом первого алхимического трактата, и не могли быть завершены, ибо никто не в силах ответить на вопрос: что потом? Поиски Солнечного Камня — суть существования людской породы, если принимать сам факт его существования в природе.
Все зависит и от того, как понимать Камень. Многие серьезные умы относятся к нему буквально — как к материальной вещи, которая объективно существует, либо ее можно получить искусственным путем. Если тебя интересует мое мнение, то я верю в Камень как в духовную силу, к которой необходимо стремиться и которая недостижима, поскольку, повторю, она и есть цель всего человечества. Человек жив, пока ищет. Мысль не моя и не нова, но я разделяю ее всецело. Поиск смыла жизни приводит тебя к высшему знанию, которое ошибочно называют «тайным» и которое делает тебя бессмертным — не в материальном, но в духовном смысле.
Откуда возникло заблуждение, что Солнечный камень — физическое тело? Трактат Хельма Брацуншвейга был написан в то время, когда церковь Чистой Веры запрещала изучение и распространение древних доктрин. В своем трактате Брацуншвейг деликатно разрешил неисполнимую задачу — изложил секретную мудрость в зашифрованном виде. Наиболее просвещенные умы сходятся на том, что рецепт приготовления Солнечного Камня иносказательно описывает взятый из тайной доктрины древних процесс морального возвышения человека до божественного знания. Магистр Брацуншвейг не создавал гильдию алхимиков — ее образовали последователи, увидев в его трактате руководство к практическому действию."
Герцог Бони оказался и таков, и не таков, каким оп представлялся Мариусу долгими бессонными ночами. Своей внешностью он лучше некуда иллюстрировал расхожее суждение: один и тот же человек не может быть молодым, богатым и красивым. Изящный вельможа, с благородной осанкой, в бархатном халате, с роскошными перстнями на пальцах. И с лицом рудокопа. Тяжелые складки на щеках. Темная, грубая кожа, густые, сросшиеся на переносице брови, широкий нос с вывернутыми ноздрями, оттопыренные большие уши, подбородок тяжелый, как кувалда. Пальцы герцога Бони были толсты и коротки, кулак — огромен, покрыт густым черным волосом. Какая-то смесь человека, обезьяны и дикого вепря.