Золотая сказка осени

Schneewolf

В общем-то, Ренли умел находить общий язык с разными детьми, но этот мальчик побил все рекорды занудства, кажется, он мог и самого Станниса переплюнуть. А ведь Ренли знал своего родного брата добрых двадцать два года, но он и то, не был настолько скучным и придирчивым, как этот шестнадцатилетний мальчик. А самое главное, упорным, дотошным и навязчивым. Видимо, у Чарли совсем не было друзей в интернате, (а возможно, что и вообще их не было) и поневоле, Ренли проникся к нему сочувствием. В целом он оказался неплохим ребёнком с широким кругозором и исключительными способностями к точным наукам. Наверно, он слишком серьёзно воспринял фразу: «Я постараюсь стать вашим другом», сказанную молодым воспитателем во время первой встречи с подопечными. И вот теперь

по поводу и без такового, Чарли навещал его каждодневно и выливал на него поток своих замечаний и жалоб на педагогов, работников школьной столовой, одноклассников и соседей по комнате. Также ему не по душе приходился то цвет краски, которым были окрашены стены классной комнаты, то его место за партой в ряду у окна. Он не любил дождливую, ветреную или же, слишком тёплую погоду. Его выводила из равновесия очередь в библиотеке, вид из окна его комнаты, недосоленный суп, неровно положенная плитка в душевой и прочее, прочее, прочее… Его не устраивало всё на свете, и в дополнение к этому, по любому вопросу он имел свою неповторимую точку зрения и с завидным рвением навязывал её окружающим. Короче говоря, Ренли не пришлось долго гадать, почему его подопечный никак не мог обзавестись друзьями. Он сам готов был уже от него на стену лезть, и с трудом себя сдерживал от того, чтобы не заявить мальчику, какой он ужасный зануда, и что именно в этом кроется секрет его одиночества. Его непрестанные жалобы просто не мог вынести ни один нормальный человек.

Пока что, Ренли всё же, держал себя в руках и делал вид, что внимательно слушает Чарли, который рассказывал о своей перепалке с одноклассницей. Он высказал девочке своё мнение по поводу её вызывающего (на его взгляд) наряда, и, конечно же, получил в ответ лавину нелестных отзывов о своём внешнем виде. На самом деле, мальчик выглядел расстроенным, и Ренли попытался ему посочувствовать. Однако, на его замечание о том, что он мог ничего не говорить однокласснице, Чарли живо отреагировал протестом.

— Но как же я мог промолчать, если моя одноклассница разодета, как куртизанка?! — возвысил голос он. — Я только пытался корректно объяснить ей, что подобный наряд не имеет права красоваться на ней в школе. Она ведь не на дискотеку явилась! И такое вульгарное поведение просто вводит в смятение окружающих, — Чарли снова поправил очки и воздел к потолку указательный палец в знак своего негодования.

Согласиться с ним было проще, чем его переубедить, что в общем-то и сделал молодой воспитатель.

— Хорошо, Чарли. Это уже пройденная ситуация. Я хочу сказать, что тебе не следует всегда оповещать других обо всём, что ты думаешь — люди не всегда хотят слышать замечание от кого-то, даже, если они уместны. Если ты попытаешься придерживаться этого правила, то тебе намного проще будет завести друзей, — посоветовал Ренли, бросив взгляд в окно за которым сплошной стеной стоял ливень.

— Но… Вы же мой друг, мистер Баратеон? — чуть задумавшись, спросил Чарли. Он не сводил с наставника внимательного взора в ожидании ответа.

Ренли встал к нему вполоборота, всё ещё поглядывая в окно.

— Конечно, это так, но я имел в виду друзей твоего возраста. И к тому же… — он бросил взгляд на часы, а после скрестил руки на груди и тепло улыбнулся. — У меня ведь есть и другие воспитанники. А данный момент моё рабочее время подошло к концу, — Ренли двинулся в сторону выхода, увлекая мальчика за собой.

— Хорошо, тогда я приду завтра, — пообещал Чарли, видя, как он запирает кабинет на ключ.

Ренли выдавил улыбку и кивнул.

— Да, конечно. До свидания, Чарли.

Мальчик также попрощался с ним и удалился в сторону лестницы. Теперь воспитатель, наконец смог вздохнуть с облегчением. На самом деле его корила совесть, но он понял, что стоит кардинально решить проблему с этим надоедливым ребёнком. Он определённо должен был найти выход из этой нелепой ситуации. К счастью, на сегодня часы приёма посетителей истекли, и он со спокойной совестью мог заняться своими делами.

****

Они неромантично встретились

у расписания в холле первого этажа. И словно в шпионских фильмах делали вид, что их связывают сугубо деловые отношения.

— Добрый вечер, мисс Тирелл, — Ренли учтиво кивнул и улыбнулся.

— Добрый вечер, мистер Баратеон, — Маргери слегка склонила голову, и красиво очерченные губы сложились в милую улыбку.

Дальше они шли вдвоём по коридору, обмениваясь любезностями и улыбками в ходе неторопливой беседы о прошедшем дне. Он ловил взглядом каждое, едва заметное мимическое движение её лица. Чуть нахмуренные брови и мелкую морщинку на лбу, образовавшуюся вследствие этого, задорный блеск глаз, когда она говорила о чём-то действительно увлекательном и интересном. Ничего не укрывалось от его заинтересованного взора. Он неосознанно впитывал каждое это краткое изменение, каждое лёгкое движение губ, каждый мимолётный взгляд.

Наконец, они вышли за территорию школы. Дождь недавно прекратился и теперь мокрый асфальт блистал гладкостью зеркальных луж. Свежий прохладный воздух окутал обоих, и Ренли спохватившись, накинул куртку на свою возлюбленную, заметив, как она зябко передёрнула плечами. Маргери одарила его лёгким поцелуем, и, взявшись за руки, они отправились к реке. Не более недели назад они познакомились, но уже успели укрепить такую традицию. По окончании каждого рабочего дня спускались они к воде, чтобы провести время лишь вдвоём. Вдоль пологого берега шли они, держась за руки, и любуюсь не столько красотой природы, сколько лицами друг друга. Вдоволь наговорившись, теперь они просто молчали, и, слушая переливчатые голоса вечерних птиц, наслаждались обществом друг друга. Всё остальное в этом мире казалось неважным и таким далёким, словно бескрайний космос, когда они находились рядом. Как-то сразу они осознали, что предназначены друг другу, понимая друг друга с полуслова и вовсе без слов. Они были словно два тома одной книги — неразделимы. Один не является полным без другого, как и две части одной истории: прочитав лишь одну — невозможно постичь смысл целого произведения.

Завершилась прогулка нежными поцелуями и объятиями на берегу реки, где два молодых педагога любовались лучами закатного солнца, что большим красным караваем садилось за горизонтом. На подходе к школе огромная лужа разлилась, казалось на целую милю, и перегородила собой проход к воротам замка. Недолго думая, Ренли подхватил свою возлюбленную на руки и перенёс через эту сверкающую в закатных лучах, бездну. Когда же, у самых ворот он вновь опустил её на землю, то Маргери кокетливо улыбнувшись, взглянула на него, и, обняв за шею, невесомо коснулась мягкими губами его губ. Он сжал её замёршие ладони в своих руках и задержал поцелуй. Спустя пару минут они вернулись в школу и вновь расстались у порога её комнаты.

Ренли спустился на этаж ниже, который занимали воспитатели, и вернулся в свою обитель. Засыпая сегодняшней ночью, он вспоминал эту чудесную прогулку, её чарующий голос и нежные губы, кроткие и настойчивые поцелуи и трепетные и ласковые объятья. Кажется, что всю жизнь он искал именно её — свою самую прекрасную в мире, сероглазую и сладкоголосую учительницу словесности.

========== Глава 7 ==========

В отличие от вчерашнего дня, сегодня прямо с утра в окно светило яркое солнце. Ренли нежился в постели, подставив лицо его тёплым лучам, ровно до той минуты, когда осознал, что уже давным-давно проспал и не проконтролировал как дети собрались на уроки. Он резко подскочил на кровати и поглядел на экран мобильного: пять минут десятого — уже начался второй урок! Он даже успел ощутить некое подобие стыда, так как проигнорировал свои служебные обязанности, но немного погодя пришёл к выводу, что дети вполне взрослые и самостоятельные, и как-нибудь справятся без него. По крайней мере, он надеялся, что его воспитанники чуть более ответственные, чем он. Впрочем, присутствовали и свои плюсы в сложившейся ситуации: он выспался и до обеда был абсолютно свободен.