Золотая страна. Нью-Йорк, 1903. Дневник американской девочки Зиппоры Фельдман
Шрифт:
— Я не звезда, Борис, — опять плачу я.
— Все начинается с маленького огонька, — отвечает он и щиплет меня за щеку. — А теперь иди и играй.
Так я и делаю. Я помню, что Якоб Адлер сказал о том, что, даже когда я спокойна, он чувствует, как мне больно за свою мать, и я действительно думаю о моей несчастной маме, оплакивающей своего маленького Йоселя; она так надеялась, что он станет гаоном. А потом, когда я оказываюсь в пасти льва, я вспоминаю кровь на снегу и красный тающий лед. В конце представления я кланяюсь. А Мириам и Шон аплодируют стоя и кричат «браво».
Не помню точно, что было дальше. Только помню, что мы с Мириам обнимались за сценой,
— Мама! — кричит Мириам, врываясь в дверь, за ней входит Шон. — Мама, я жива. Ты не можешь считать меня мертвой. Мама, я жива, и я люблю тебя.
Мама тянет руку к голове, чтобы поправить парик, но потом вспоминает, что на ней только платок. Ее рука повисает в воздухе. Одними губами она произносит имя Мириам. А потом она шепчет: «Мирмела». Это ласковое имя, которым она всегда называет Мириам, как меня — «Зиппола», а Тову — «Товала». Мама снова произносит это имя, и вдруг нам кажется, будто мама перелетела через комнату. Она хватает Мириам в объятья и очень сильно ее обнимает. А потом отстраняется, смотрит на Шона и говорит словами тети Фрумы: «Любовь и голод не живут вместе. Моя Мириам выглядит здоровой и красивой». Она берет руку Шона и прижимает ее к своим губам.
Потом все начинают плакать, плакать и плакать. Через минуту приходит Това. И впервые за всю свою жизнь Това не может ничего сказать. И последнее слово остается за тетей Фрумой — мама произносит ее фразу: «Станешь старой, как корова, но все время продолжаешь учиться».
А теперь я успокоилась и снова могу писать по-английски. Всего одна страничка осталась в этом дневнике, который мама купила мне в Заричке. Я пишу, и мне кажется, будто закончилась очень долгая ночь, а может, это новый день начинается. Я оглядываюсь назад, смотрю в начало этого дневника, который вела больше года — восемнадцать месяцев, если быть точной, и мне кажется, что это очень странная история. Она начинается с окончания, окончания нашей жизни в России, и заканчивается началом. И на всем протяжении дневника что-то начинается, а что-то кончается, и все эти события переплетены, похожи на длинную-длинную косу. Иногда невозможно отличить начало от конца, и это необязательно плохо, потому что если точно знать, где начало, а где конец, то может не хватить смелости идти вперед. Я хочу идти вперед. Думаю, завтра я куплю новый дневник и буду писать туда свою историю. Уверена, что еще многое начнется и многое закончится, и надеюсь, что я никогда не буду точно знать, где начало, а где конец.
Зиппора закончила свое формальное образование через два года после окончания средней школы. К этому времени она получила постоянную работу в театре. В тот же год ее отец смог полностью прекратить работу в швейном производстве, потому что его пригласили первым скрипачом в Филармонический оркестр Нью-Йорка. Через несколько лет Фельдманы переехали в Верхний город поближе к Карнеги-Холлу. Сара Фельдман еще несколько лет продолжала шить на заказ одежду для женщин из Верхнего города. Она так никогда и не отказалась от своего еврейского парика. Профсоюз Товы стал частью Межнационального профсоюза дамских портных, а Това поднималась по служебной лестнице
Роль съеденного львом ребенка, которую Зиппи исполнила в пьесе «Шуламит», действительно положила начало долгой и блестящей карьере актрисы еврейского театра. Зиппора Фельдман стала одной из самых любимых звезд еврейского театра в Нью-Йорке. Сара Фельдман волновалась, что две ее дочери никогда не устроят свою личную жизнь и не выйдут замуж. У Товы не было семьи. Зиппи и Итци Силвер поженились в 1920 году, после «вечного ухаживания», как Сара Фельдман называла их отношения. К моменту свадьбы Зиппи было почти тридцать лет. Итци к тому времени стал миллионером, одним из крупнейших производителей женских плащей в стране. У Зиппоры и Итци было трое детей, все мальчики. Первый, Йосель, стал актером, как и его мать. Второй стал врачом, а третий занялся производством плащей и работал вместе со своим отцом.
Самой значительной театральной работой Зиппоры стала роль вдовы в еврейской «Королеве Лир». Ее высоко оценили критики по всему миру, когда театр давал европейское турне в 1930 году. В 1939 году началась Вторая мировая война. Зиппи и Итци самоотверженно работали, помогая еврейским детям выехать из Германии и спастись от нацистов. Они жертвовали сотни тысяч долларов различным еврейским общественным организациям, и после войны Зиппору удостоила своей награды «Хадасса», американская общественная организация еврейских женщин.
В 1940 году в возрасте пятидесяти лет и на пике своей актерской карьеры Зиппора снялась в своем первом голливудском фильме. Кинофильм «Изменница» рассказывает о тайной деятельности русской революционерки, которая служила гувернанткой царских детей и помогала строить планы свержения российской монархии. За эту роль Зиппи номинировали на высшую академическую премию «Оскар». Премия досталась не Зиппоре, а Джинджер Роджерс за роль в фильме «Китти Фойл». Зиппи была расстроена, что не получила премию, но позже она говорила своим внукам: «Я не получила «Оскара», но это был не конец. Это было только начало». Впоследствии Зиппора снялась еще в десяти картинах, они с Итци купили дом в Беверли-Хиллз, штат Калифорния, с бассейном и теннисными кортами. Зиппи научилась плавать в возрасте пятидесяти двух лет, в тот же год она занялась теннисом.
Зиппора Фельдман прожила очень долгую жизнь, в которой было много начал, много окончаний, много промежуточных этапов. На девятом десятке Зиппора присутствовала на сценическом дебюте своей праправнучки Фрумы, которая исполняла роль Марии Магдалины в мюзикле Эндрю Ллойда Вебера «Иисус Христос — суперзвезда». Барбара Уолтере взяла интервью у Зиппоры и спросила:
— Как первая леди еврейского театра относится к тому, что ее праправнучка исполняет свою первую роль в такой постановке, как «Иисус Христос — суперзвезда»?
— Я в восторге! — ответила Зиппи. — А кто бы не хотел увидеть собственную праправнучку, которая так прекрасно поет и танцует на сцене Бродвея? Это прекрасная роль. Мария Магдалина была просто еврейской девочкой, которую никто не понимал. Теперь мы все вместе попытаемся понять ее историю. Для этого и нужен театр. Чтобы понимать людей.
Жизнь в Америке в 1903 году