Золотая судьба
Шрифт:
Комната наверху оказалась простой и скромно обставленной. Занавески были задернуты, а главным предметом мебели была большая кровать с пологом на четырех стойках.
Крошка, улыбаясь, подошла к Джошу и, привстав на цыпочки, потянулась к нему. Ее губы были прохладными, и он вдруг почувствовал, что желание его пропадает. Она была так похожа на ребенка! Но то, что произошло потом, заставило его забыть об этом сходстве. Когда их губы сомкнулись, горячий и нетерпеливый язык девушки проник в его рот. Одновременно она умело расстегнула ремень и пуговицы на брюках Джоша, и ее маленькие ладони сжали его
Затем она отстранилась и быстрыми привычными движениями сбросила с себя платье. Без вороха одежды ее тело выглядело более женственным, чем можно было предположить, с крепкими, но маленькими грудями, тонкой талией, которую мужчина мог бы обхватить пальцами, и узкими бедрами, обрамлявшими темный треугольник ее лона.
Когда они рухнули на кровать, Джош поначалу боялся, что причинит ей боль, — она казалась такой крошечной и хрупкой, — но через несколько секунд контакта с ее гибким телом страх прошел. Это была необузданная тигрица, и любовь ее была дикой и неистовой, как у норки. Несколько мгновений яростного безумия — и все закончилось. Джош лежал на спине, ловя ртом воздух, а Крошка свернулась клубочком рядом с ним.
Он вдруг пожалел о своем поступке. Но ему не дали возможности углубиться в свои переживания — ее умелые руки вновь принялись за дело, гладя и лаская его поникшую плоть, медленно и уверенно возвращая ее к жизни.
— Знаешь, милый, — прошептала она ему на ухо, — иногда я занимаюсь любовью для удовольствия, с тем, кто мне нравится, кто меня привлекает. Мне действительно хорошо с тобой. А тебе?
— Да, — честно ответил Джош. — Мне очень хорошо.
Правда, признаваясь в этом, он не ощутил никакой радости. Ему действительно было хорошо, и ему нравилась Крошка, но, произнесенные вслух, эти слова казались ему обещанием, а он не хотел принимать на себя подобных обязательств.
Он задыхался, тело его изогнулось дугой. Ее умелые руки и губы довели его до той точки, где разум был уже не властен над его поступками, и ему оставалось только одно — отдаться неистовой страсти, которую Крошка разбудила в его все еще не удовлетворенном теле.
Когда Джош покинул комнату над салуном, был уже вечер, хотя здесь, в стране незаходящего солнца, в это трудно было поверить.
В коридоре было достаточно светло, и он увидел идущую ему навстречу Аннабел Ли. Она узнала его. Он замер, а затем снял шляпу.
— Добрый день, мисс Аннабел.
Ее взгляд метнулся к закрытой двери, а затем вернулся к Джошу. Она усмехнулась.
— Постарайтесь запомнить, мистер Роган, что я теперь Алабастер Уайт! — сказала Аннабел.
Она проскользнула мимо него по коридору и захлопнула за собой дверь.
Джош растерянно смотрел ей вслед. А вдруг она расскажет Белинде, как он выходил из комнаты Крошки Мэг?
Он усмехнулся. Зачем ему волноваться о том, что знает и чего не знает Белинда? У нее теперь есть этот полицейский.
Он нахлобучил шляпу на голову, с грохотом скатился по лестнице и выскочил из салуна.
Шагая по улице, Джош ощущал умиротворение и легкую грусть. Он не испытывал особенной радости от того, что произошло между ним и Крошкой, и попытался проанализировать свое настроение. В конце
Джош не мог с уверенностью сказать, что верит в предчувствия, но то, что он переживал сейчас, с самого начала было неправильным. Он чувствовал, что с Крошкой ему не повезет. Или, может, все это из-за Белинды?
Он в который уже раз выругал себя за мысли об этой девушке. У него есть работа, а он впустую потратил почти весь день, сначала из-за Белинды, а затем из-за Крошки. Женщины, слишком много женщин!
Джош приближался к окраине города. Горячий ветер поднимал с дороги облачка пыли, забивавшейся в глаза и нос. Опустив голову, он устало тащился к своему участку и перебирал в голове свидетельские показания, которые ему удалось собрать против Пью и Хартера. Он вздохнул. Не достаточно, далеко не достаточно.
Увидев наконец свой участок, он испытал чувство облегчения. «Человеку просто необходимо место, — подумал он, — куда бы он мог вернуться, даже если это всего лишь старая палатка».
В лагере было тихо — никаких признаков присутствия Попрыгунчика Сэма и его странного кота. Джош решил подождать.
Горячий ветер не стихал, и Джош укрылся в палатке. Внутри было слишком жарко из-за накопившегося за день тепла, но Джош все равно вытянулся на спальном мешке и закрыл глаза, чтобы тщательно просеять уже накопленную информацию и обдумать план сбора новых сведений. Ветер зловеще завывал вокруг палатки, и мысли Джоша путались. Он задремал…
Что-то плотно прижалось к его рту и носу, что-то влажное и тошнотворно-сладкое, проникающее в ноздри, заполняющее его легкие, затуманивающее мозг.
Джош почувствовал, что проваливается в огромную черную дыру. В голове раздался звон, и тьма поглотила его.
Он забарахтался, как утопающий, стремящийся вынырнуть на поверхность. Джош ощущал запах гари и жар, но все это было где-то очень далеко. Затем грубые руки подхватили его под мышки и потащили по земле, он услышал чей-то тихий голос и снова потерял сознание…
— Эй! Эй, парень! Очнись! Ты меня слышишь? Давай, мальчик!
Джош понимал, что эти слова должны были что-то означать, но сейчас он воспринимал их как набор раздражающих звуков.
— Очнись же наконец! Давай, мальчик! Дыши глубже!
Что-то ударяло его по щекам, отчего голова его моталась из стороны в сторону, но боли Джош не чувствовал. Он вообще ничего не чувствовал. Голова его была как будто набита ватой, и тошнотворный запах обволакивал его со всех сторон.
Он открыл глаза и увидел перед собой морщинистое лицо Попрыгунчика Сэма, оно расплывалось перед ним, принимая неясные очертания, и он никак не мог сфокусировать на нем свой взгляд.