Золотая свирель

Кузнецова Ярослава Анатольевна

— Убирайся, — прошептал он. — Убирайся сейчас же.

Вот такая беда.

Нас связывала общая тайна, общая опасность, все то же сакраментальное доверие… А что вышло? Пара слов, самое забавное, правдивых слов…

Я поднялась, глядя на него сверху вниз.

— Поверил?

Он смотрел исподлобья, зло и обиженно. Тискал в кулаке медную сольку. Молчал.

—

Опять поверил. Плохо твое дело, Ратери. Никуда не годится…

Я оглянулась на паромщика, который ерзал задом по разбросанному тростнику, недоуменно поглядывал на нас, но в разговор не встревал. Да вряд ли он что-то слышал. Только видел — поссорились, голубки.

Да, Хелд. Поссорились. Пусть твое чадушко остынет и подумает.

А у меня дело есть. И я не собираюсь его отменять ради чьих-то капризов. Или принципов. Или другой какой ерунды.

Во рту было кисло. Хотела сплюнуть, но только поморщилась.

— Куда это она? — озадачился паромщик у меня за спиной.

Ратер не ответил.

* * *

На краю тропинки, вьющейся среди могил, в двух шагах за красивой, недавно отстроенной церковью, стоял черный обливной горшок, полный поблескивающих монет. Хитро так стоял, вроде бы в тени и с краю, но в то же время на виду, мимо не пройдешь. Я и не прошла. Схватила его за круглые бока.

— Ага. Ты-то мне и нужен.

Горшок в моих руках мгновенно отяжелел и взорвался гигантской черной вспышкой. Мощные лапы с размаху опустились на плечи, нос мазнуло жарким и мокрым, ладони раздвинули лохматые собачьи ребра.

— Ой-ей! С ног собьешь!

— Рррр-гав!

Пес танцевал на задних лапах, лупил меня в грудь передними и норовил вывозить лицо широченным слюнявым языком.

— Гав! Гав! ГАВ!!!

Кислое настроение неожиданно улетучилось. Вот кто не будет с постной физиономией указывать мне, что хорошо, а что плохо! Вот кому все равно — что живой, что мертвый, лишь бы человек хороший был! Я вцепилась в густющую шерсть и, радостно рыча, принялась тузить приятеля. Мы грохнулись на тропинку, покатились от камня к камню, прямо по клумбам, сминая роскошные поздние георгины и простенькие золотые шары, брыкаясь, извиваясь, визжа,

хохоча и гавкая во все горло.

— А вот я вас сейчас, хулиганы! Нашли, где кувыркаться!

Поперек хребта слабенько хлестнуло. Однако клубок наш тотчас развалился, мы отскочили в разные стороны.

— Вот сейчас стражу позову! — Старик-сторож воинственно размахивал клюкой и топал на нас ногами. — Вот вы у меня попрыгаете! А ну, прочь пошли! Пошли, пошли прочь! Цветы поломали, негодяи… Вот я вас!

Не сговариваясь, мы порскнули к воротам. У ворот я оглянулась — сторож ковылял за нами, через шаг останавливаясь, хватаясь за грудь и потрясая палкой. Мне стало стыдно. Цветы-то мы и вправду поломали.

— Простите нас! Больше не будем!

— Вот я вас… — донеслось в ответ.

— Он глухой, — сказал Эльго. — И впрямь, нехорошо получилось. Он тут совсем один сидит, только и радости, что гонять всякую бестолочь вроде нас. Пойдем куда-нибудь в кабак, купим ему жестянку табаку.

— У меня денег нет.

Эльго осклабился:

— Да уж оторву я от себя кусок ради такого дела. Пойдем, сожрем чего-нибудь. Только не рыбы! Рыба — она для рыбоедов. Сосисок с горохом, а? Колбасы жареной! Под пивко, грррр…

— Пирожков с повидлом… И рулет с орехами, на меду.

— Это под пиво-то?

— А что? Нормально.

— Ну у тебя и вкусы.

— Э, ты еще не знаешь, какие вкусы у принцессы Мораг. Она такую гадость пьет!

— Да знаю я. Гулял с ней по кабакам не раз. Уж она гулять горазда! Свита вся давно под столом, а она — ни в одном глазу. Колобродит, конечно, но не спьяну. Мы с ней как-то тягались, кто кого перепьет.

— Вот как? И кто кого?

Черный пес, похоже, смутился.

— Да понимаешь… не помню. Помню только, пожар потом был. Только ты не спрашивай, кто поджег. Я, во всяком случае, не поджигал. Кажется. Зачем мне это?

Я только хмыкнула. Вот это, понимаю, принцесса! Грима лохматого споить…

Мы уже вышли на портовую площадь. Небо затянуло тучами, и город и порт как-то очень быстро накрыло сумерками.

— Слушай. — Я остановилась. — Хочу тебя сразу предупредить. Я тут… наследила в городе, и меня ищут.

— Золото?

— Ну да…

— Слыхал. Теперь понятно, чего ты так обрядилась.