Золотая свирель
Шрифт:
Мысль была про Каланду.
Каланда тут. Я почти уверена. Она тут, вместе с дочерью, вместе с колдуном. Почему мы посчитали, что колдун держит ее в плену? Может, наоборот, он опекает ее и поддерживает, может, он вообще ее любовник? Эта девушка, ее дочь, отнюдь не выглядела запуганной пленницей. Наоборот, в ней было что-то от Мораг… вернее, от самой Каланды — непоколебимое чувство собственного достоинства и уверенность в себе. Она привыкла приказывать. Она привыкла получать желаемое. Она пришла к перрогвардам одна, без сопровождающих. И без свидетелей. Она ни капельки не испугалась чудовища. Эта девушка не пленница.
Вспомни, можно ли было принудить к чему-то Каланду? Как бы не так!
Она бросила Врана — Врана! — потому что они что-то там не поделили. Хлопнула дверью и ушла. И даже волшебник дролери не смог ее согнуть. Что говорить о каком-то человечьем колдуне…
С другой стороны — ни шиша себе колдун! Приходит в королевский дворец как к себе домой, крадет роженицу с ребенком (или двумя), морочит головы лекарю и слугам, подкладывает кукол… что-то слишком сложно получается, громоздко. Многое оставлено на авось, на удачу, на случайность. И что-то я перестала понимать, зачем ему это было нужно. Ладно, Мораг он опасается, но если его цель — Найгерт, то Мораг можно просто отвлечь, заставить уехать на пару дней, и без помех сделать из худосочного короля маленький смирненький трупик. А если цель — не Найгерт, а Мораг… Что такого есть в Мораг?
Ее боятся колдуны. Но я ее не боюсь.
Потому что не колдунья, да? Фигуля вам на рогуле, я колдунья, и баста. Магия — это способ видеть мир, только и всего. Так говорит Амаргин. А уж он-то знает, что говорит.
Что такого есть во мне, что нет у других колдунов?
У меня есть фюльгья, а у других есть… у других есть гении! А гений — это некая бестелесная сущность, которую призывают, и которая остается с волшебником навсегда.
— Люди придумали множество способов обретения магической силы, словно магия — это нечто такое, чем можно обладать, передавать другому, отнимать, ограничивать… извращать…
— А евзар ен кат?
Я уже лихо болтала задом наперед. Со стороны, наверное, казалось, что Амаргин разговаривает с сумасшедшей. Но мало-помалу я училась экономить слова и выражать мысли точнее. Особенно после того как вдосталь накочевряжишься, сломаешь мозги и вывихнешь язык, а тебя ехидно переспросят: «Что?»
— Магия — это способ видеть мир, только и всего. Магии нельзя лишить, как нельзя лишить певца музыкального слуха, а художника — его таланта. Певцу можно проколоть барабанные перепонки, художника — ослепить, но эти увечья не отнимут у них того, что делает человека творцом.
— Яигам — отэ тналат?
— Не только. Кроме таланта требуется труд, желание, возможности. Некоторые люди от рождения имеют чуть больший чем обычно диапазон восприимчивости. Если его развивать — то получится неплохой колдун… или священник… или чудо-лекарь. Или поэт и певец, чье слово переворачивает сердца, вроде Золотого Арвелико или Анарена Лавенга. А может получиться великий полководец, вроде Черного Дага. Или великий король, вроде Халега Справедливого.
— Йынреч Гад, тяровог, лыб монудлок. Льорок Гелах гом тьыб мокинбешлов?
— Если бы захотел или посчитал нужным — отчего нет? А Даг колдуном не был, это людская молва его в колдуны записала.
— У Агад илыб ыномед. Ловьяд лад уме вономед.
— Чушь. Хотя доля смысла в этих заявлениях есть. Насчет демонов. К Дагу оно не относится, но существует масса учений, где основой магической практики является некая призванная сущность. Не обязательно демон, хотя частенько именно он. В смысле, сущность из Полночи, потому что Полночь легче призвать. Очень часто эта практика используется шаманами и колдунами языческих племен. В Ваденге и Кадакаре это излюбленный метод волшбы. Призвать полуночную тварь легко, выставить обратно трудно. Чтобы иметь возможность контролировать, их, как правило, накрепко привязывают к чему-нибудь. К предмету, к определенному месту, иногда к самому себе.
— А ягьльюф — отэ от еомас?
— То самое. Союз с фюльгьей — одна из разновидностей связи с потусторонней тварью. Так что ты, дорогая, уподобилась моим соотечественникам в языческих заблуждениях. Альдская и андаланская церковь в один голос объявят тебя продавшейся дъяволу ведьмой, и участь твоя видится мне печальной.
— Ы! — сказала я с чувством.
Добавить что-то более вразумительное я не могла. Меня уже объявляли ведьмой без всякой фюльгьи. И участь моя была печальна.
Мда. Тогда мой дорогой учитель будто накаркал про печальную участь. В разгар нашей беседы в амаргинову хижину заявилась сама Королева и заявила, что мне пора убираться из Сумерек. Потому что Ирис взял свое поручительство обратно.
Тпррру! Свернули на страдания. Па-а-аворачиваем! Думаем дальше про колдунов и фюльгьи. И про гениев.
«Человек не может колдовать без помощи высших сил» — говорила Ама Райна. Я ей верила. Но, встретившись с Амаргином, поняла как она ошибалась. Призвать гения — всего лишь один из способов причаститься волшбе. И далеко не самый лучший, потому что замыкает эхисеро в тесные рамки ритуала. Делай только так, и никак иначе, в древней книге все записано и объяснено, мудрость эхисерос оттачивалась веками…
А своей головой подумать?
(…в сердцевине костра, в слепящей огненной мути, мечется двойная тень. Контур плывет от жара, плещут крыла, взмахивают руки, тонкая фигурка рвется на свободу, тварь из сажи и пепла вяжет ее хвостом, кутает крылами, кувыркается над головой. Крест-накрест чертят искры, в небо летит истошный вопль, АААААААААААА!!! )
Кто назвал эту темную тварь душой любящего человека? С чего вы взяли, что душа умершего становится хранителем и источником силы для нового колдуна? Кого может призвать жертва, пусть даже и добровольная?
« Холодная тень, семя асфодели. Бесплотная сущность из бездны. Тьма не ждет Каланду за дверью как пес, а поселилась под сердцем как змея.»
Тьма ей имя. Полночь. Демон.
Вот что не поделили Каланда и Вран.
Ирис говорил мне еще в самом начале, когда я только-только попала в Сумерки: «Брат думает, что в тебе сидит паразит, но это не так»