Золотая свирель
Шрифт:
— Я и говорю — ехендра. Крови дареной в ней не видать совсем… Мастью не вышла. В мамку она пошла, принцесса наша, смуглявая такая. А чудищ среди высокородных и без нее хватает. Старый Даллаверт, сказывают, кровь младенческую пьет, аки упырь… Вальревен вилланов своих собаками травит…
— А что Каланда?
— Королева Каланда потом наследника супругу родила, нынешнего короля нашего, Нарваро Найгерта. И померла через это. Кровью, говорили, истекла.
—
— Давно уже. Лет двадцать тому. А то и поболе. Эй, ты что? Да ты что, эй!
Блики на воде слились в золотое полотно, султанчики камышей размазались и провалились в золото. Я сделала несколько глубоких вздохов, перемогая давление в груди.
— Ты что это… барышня? Реветь затеяла? Чего реветь, она ж давно померла… давно! У нее дети взрослые! И король наш старый, Леогерт Морао, он тоже помер… ну, помирают люди, что же делать… Столько лет прошло, сама подумай. Эй!.. Смотри-ка, ревет, что твоя белуга… Эй! Да хватит же! Ты что, вправду в подружках у нее ходила, у королевы нашей? А батька говорил — все как раз думали, ты ее со зла спортила, сглазила. Что ежели бы тебя не потопили, колдовство твое черное не раскрыли, не вернулась бы она никогда.
Я наконец взяла себя в руки. Вытерла нос рукавом. Да, потери. Потери. Что ты хотела? Заявится в замок — "Каланда, это я, твоя араньика!" Парень прав — время идет. У нее дети… посмотреть бы на них. Хоть издали.
— Слышь, — Кукушонок встряхнул меня за плечо, — Слышь, а где же ты была все это время? Сейчас только всплыла, что ли?
— Вроде того, — буркнула я, хлюпая заложенным носом.
— А мантикор откуда взялся?
Опять за свое. Кто о чем, а вшивый про баню.
— Там, на острове… На Башне на Стеклянной… озеро есть…
— Нет там никакого озера.
— Внутри. В скале. Озеро. С мертвой водой. Он там лежит. В мертвом озере.
— Мертвый?
— Да нет! Спящий.
— Ааа… — Кукушонок моргнул, — И что?
— Что?
— Ты-то там как оказалась?
— Колдун один меня к мантикору приставил. Велел заботиться. Я и забочусь.
Кукушонок нагнулся ко мне и просительно заглянул в лицо:
— Слышь, Леста, я того… помогать буду. Заботится, все такое. Правда! Не за деньги, за так!
Я закрыла глаза. Вздохнула.
— Хорошо. Но, боюсь, Амаргину это не понравится.
— Кому?
—
— Это который тебя со дна поднял, чтобы ты за мантикором присматривала? А кто же раньше, до тебя, за ним присматривал?
— Сам Амаргин и присматривал.
— А теперь ему помощник понадобился?
Я пожала плечами. Удалось избежать разговоров про ту сторону. Это хорошо. А то я сейчас в полном раздрае, вообще в голос бы разревелась. Ведь подозревала же, что Каланда мертва. Эк меня скрючило…
— А ты про меня своему колдуну не сказывай.
— Он узнает. Это маг, Ратер. Он уже и не человек почти.
— И что он сделает, ежели узнает? Накажет меня?
— Он накажет меня.
— Как?
Я опять пожала плечами.
— Отправит обратно на дно. "Камень на шею — и в реку".
— Он злой колдун?
— Нет, Ратер. Он не злой и не добрый. Он другой. Я не знаю, что у него на уме.
— Ну пожалуйста, Леста, пожалуйста! — парень заныл как ребенок. — Один разочек! Одним глазком! Я только гляну и сразу же уйду. Не убудет от тебя. Ну пожалуйста!
— Да что ж тебя так припарило? Это ведь не дракон. Ничего в нем особенного нет.
— Вот и покажи! А я уж своей головой смекну, особенный он или не особенный. Ты сама вот подумай, это же тварь такая… сразу понятно, что таких на свете быть не может. Это же чудо всамделишное. И ежели хоть один такой на свете есть, значит и чудеса на свете есть. Понимаешь?
— А я как чудо тебя не устраиваю?
— Ты… — он помолчал, чуть отстранившись, глядя на меня горячими, какими-то совершенно нетрезвыми глазами. Зрачки у него прыгали. — Ты… того. Можешь быть… просто сумасшедшей.
— Вот как?
— А че я тебе верить должен? Ты пока тока языком полощешь, да дурака нашего пугаешь. Может ты не ведьма никакая, и не дроля, почем я знаю. Я ж и золота твоего не видел.
— А ты, значит, просто верить не можешь. Тебе доказательства требуются. А в Бога ты веришь?
Он нахохлился, схватился за солю свою.
— А что?
— Ничего, — я встала. — Пойдем обратно, солнце садится уже. Скоро ворота закроют.
Он поднялся, подобрал свою безрукавку.
— В город? Зачем тебе в город?