Золотая тетрадь
Шрифт:
— Он умер, — говорит практичный человек.
Злодей, пришедший к этому времени в себя, произносит извиняющимся тоном, но явно намереваясь не допустить никаких глупостей:
— Мне очень жаль, но это просто несчастный случай. Я в жизни не видел голубя, который не улетел бы из-под ноги.
Мы все неодобрительно взираем на этого прожженного убийцу голубей.
— Несчастный случай! — повторяет женщина. — Несчастный случай!
Но толпа уже расходится. Практичный человек поднимает мертвую птицу, но это явная ошибка, потому что он теперь не знает, что с ней делать. Пинатель голубей пытается уйти, но женщина идет за ним, твердя:
—
Мужчина говорит, обеспокоенно:
— Ох, только не надо делать из мухи слона.
Она замечает:
— Полагаю, под мухой вы понимаете убийство несчастной птички.
— Ну, это же не слон, убийство — это не слон, — встревает один из пятнадцатилеток, ухмыляясь и засовывая руки в карманы курточки.
Его друг подхватывает с рассудительным видом:
— Ты прав. Мухи — это убийство, но слоны — нет.
— И то верно, — говорит первый, — когда это голубь был слоном? Ведь он же муха.
Женщина разворачивается к ним, и злодей, преисполненный чувства благодарности, скрывается с места преступления, с крайне виноватым, помимо собственной воли, видом. Женщина пытается найти подобающие слова, чтобы высказать мальчишкам все, что она о них думает, но отвлекается на практичного человека, который так и стоит рядом с ними, с беспомощным видом держа в руках труп голубя. Один из мальчишек саркастически осведомляется:
— Мистер, подумываете о голубином пироге?
— Ты меня еще подразни, и я мигом вызову полицию, — немедленно реагирует практичный человек.
Женщина в восторге, она говорит:
— Правильно-правильно, давно пора это сделать.
Один из парней издает долгий, недоверчивый, нахальный, восхищенный посвист.
— Вот это круто, — говорит он, — зовите скорей мусоров. Они вас, мистер, упекут в тюрягу за то, что вы украли общественного голубя.
И эти двое, заливаясь громким хохотом, уходят, стараясь не потерять лица, но весьма поспешно, потому что была упомянута полиция.
Остались сердитая женщина, практичный человек, труп голубя и несколько зевак. Мужчина оглядывается по сторонам, замечает, что на фонарном столбе закреплен ящичек для мусора, и направляется к нему, чтобы выбросить туда мертвую птицу. Но женщина преграждает ему путь, выхватывает голубя.
— Отдайте мне его, — говорит она, задыхаясь от нежности. — Я похороню несчастную птичку в ящике для цветов, у себя на подоконнике.
Практичный человек благодарно спешит прочь. Она остается одна. Она стоит и с отвращением смотрит, как густая кровь капает из открытого клюва.
12 ноября
Прошлой ночью мне приснился голубь. Он что-то мне напоминал, но я не понимала что. Во сне я изо всех сил старалась вспомнить. Но когда я проснулась, я знала, что это было, — это был случай из тех времен, когда мы проводили свои выходные в отеле «Машопи». На многие годы я забыла о том эпизоде, но теперь он ясно и во всех подробностях ожил в моей памяти. Меня изводит понимание того, что в моем сознании хранится, надежно запертое и недоступное, столь многое из прожитого, и, если бы не какой-то случай, подобный вчерашнему, я бы так никогда этого и не вспомнила. Должно быть, то был какой-то промежуточный уик-энд, а не последний, переломный, потому что мы все еще были в хороших отношениях с Бутби. Я помню, как во время завтрака в столовую вошла миссис Бутби с винтовкой двадцать второго калибра в руках и обратилась
— Кто-нибудь из вас умеет стрелять?
Пол, взяв у нее ружье, сказал:
— В мое дорогое образование не преминули включить обучение прелестям убийства фазанов и куропаток.
— Ну, у нас тут все попроще, — сказала миссис Бутби. — У нас тут водятся и фазаны, и куропатки, но их не так уж много. Мистер Бутби тут заикнулся, что он был бы не прочь отведать пирога с голубятиной. Муж раньше и сам брался за ружье время от времени, но сейчас он несколько не в форме. Вот я и подумала, не будете ли вы так любезны?..
Пол с недоумевающим видом крутил в руках ружье. Наконец он произнес:
— Что вам сказать. Раньше мне никогда не приходило в голову стрелять по этим птицам из ружья, но, если мистер Бутби с этим справлялся, справлюсь и я.
— Это несложно, — пояснила миссис Бутби, как всегда позволяя себе купиться на обманчивую вежливость его манер. — Там, между копи, есть небольшие влеи, где полно голубей. Вы просто ждите, пока они рассядутся спокойно, а потом по ним стреляйте.
— Это неспортивно, — сказал Джимми с глуповатым видом.
— О Боже, это неспортивно! — возопил Пол, изображая ужас, прикрыв одной рукой глаза, другой же отстраняя от себя ружье.
Миссис Бутби не знала, воспринимать ли ей его слова всерьез, однако она на всякий случай пояснила:
— Все по-честному. Не стреляйте, пока вы не поймете наверняка, что убьете птицу. И тогда — чем это плохо?
— Она права, — сказал Джимми, обращаясь к Полу.
— Вы правы, — сказал Пол, обращаясь к миссис Бутби. — Правы на все сто. Мы это сделаем. Сколько понадобится голубей для пирога господина Бутби?
— Нет смысла затевать пирог, если их меньше шести, но если вы добудете побольше, то я смогу и вам испечь еще один. Для разнообразия.
— Верно, — сказал Пол. — Это внесет разнообразие. Мы вас не подведем.
Она его поблагодарила, очень серьезно, и ушла, оставив нам ружье.
Завтрак подошел к концу, было около десяти утра, и мы были рады, что нам есть чем заняться до ленча. Почти сразу за отелем от основной трассы под прямым углом отходила проселочная дорога и, петляя и повторяя все изгибы старой африканской тропы, она уходила в вельд. Эта дорога вела в Римско-католическую миссию, находившуюся примерно в семи милях от отеля посреди дикой местности. Иногда оттуда приходила машина за провиантом; иногда туда направлялись или же возвращались оттуда группы сельскохозяйственных рабочих, поскольку миссионеры держали большую ферму, но по большей части дорога пустовала. Эта местность представляла собой песчаный вельд, не совсем плоский, слегка волнистый, то здесь то там рассекаемый отдельно стоявшими копи — островерхими, небольшого диаметра холмиками. Когда шел дождь, почва словно не хотела принимать воду и оказывала ей сопротивление. Вода выбивала барабанную дробь, белые капельки яростно плясали по земле, отскакивая от твердой почвы и взлетая на высоту двух-трех футов, но спустя всего час после бури земля полностью высыхала, и только в овражках и влеях вода еще некоторое время продолжала жить и шуметь. Прошлой ночью дождь был таким сильным, что железная крыша домика, в котором мы спали, всю ночь тряслась и грохотала над нашими головами, но теперь солнце стояло высоко, небо было безоблачным, и мы, сойдя с дороги, шли рядом с ней по мелкому белому песку, который сухо рассыпался под нашими ногами, обнажая скрывавшуюся под ним темную влажную землю.