Золотая Венеция
Шрифт:
– Да, это Дэвид. Как ты считаешь, он похож на меня? – с любопытством поинтересовалась Мария.
Луиджия несколько раз перевела взгляд с фотографии на Марию и обратно.
– Не очень, – наконец констатировала она. – А что он делает в Америке?
Мария пожала плечами.
– То же, что и ты. Играет, гуляет с друзьями, безобразничает…
– Ты его тоже бросила? – вдруг спросила Луиджия, внимательно глядя ей в глаза.
Мария некоторое время стояла неподвижно посреди комнаты, не зная, что ответить на этот неожиданный вопрос. Затем подошла к Луиджии и присела перед
– Почему тоже? – тихо спросила она.
Но Луиджия молчала.
– Я его не бросила, – все так же тихо объяснила Мария. – Я бросила мужа. А Дэвид любит отца больше, чем меня. К тому же у него есть няня… с ней ему, наверное, лучше…
– Значит, он дурак, – решительно заявила Луиджия, – ты такая классная.
К ней уже вернулось веселое расположение духа, и она продолжила исследовать комнату.
– А там что? – кивнула она в сторону темно-коричневой деревянной двери.
– Ванная.
– Это неинтересно, – сразу же отмахнулась Луиджия, – у нас она тоже есть.
– Без нее было бы тяжело, – кивнула Мария. – И пускай она неинтересная, все же заглянуть в нее тебе придется. Ведь ты должна принять душ перед сном.
Мария прошла в ванную и включила воду.
– Мы не догадались захватить твои вещи, но ничего, закутаешься в большое полотенце. Тебе помочь?
– Не надо. Я самостоятельная.
– Правда? Это хорошо, – усмехнулась Мария.
Она включила телевизор и подошла к окну. Золотые гирлянды вечерних огней палаццо стократно отражались в атласной синеве Большого канала, словно драгоценности величавых средневековых дам в хрустале наполненных вином фужеров. Мария погасила настольную лампу и зажгла витые тонкие свечи из розового воска. Силуэты их пламени заплясали на пурпурной драпировке стен, придавая ее временному жилищу мистический облик. Часы, стоявшие на каминной полке, зазвенели тысячами серебряных колокольчиков.
Если бы не программа новостей и современные мелодии, долетающие сюда из кафе и ресторанов, можно было бы с легкостью забыть о двадцать первом веке и почувствовать себя прекрасной Лаурой, возлюбленной великого поэта, подумала Мария…
В это мгновение над старинными сводами комнаты раздалась оглушающая латиноамериканская мелодия.
…И если бы не мобильный, устало добавила она про себя и, открыв светло-бежевую замшевую сумочку, достала телефон. Это была Линда.
– Привет, дорогая, – услышала она ее не менее громкий, чем мелодия, голос. – Ты что-то мне совсем не звонишь… Как тебе отдыхается в городе на воде?
– Превосходно, – радостно ответила Мария.
– Неужели? Рада за тебя. Но хорошего ведь много не бывает, правда?
– О чем это ты? – удивилась Мария.
Линда замялась.
– Ну, понимаешь… как бы ни была прекрасна Венеция, все же гулять по ней в одиночестве не очень-то весело… ведь так? У тебя там нет ни друзей, ни знакомых. Я не могу приехать из-за Брэда. Он ведь прилетит первым же рейсом и разорвет меня на кусочки, как только узнает, что я посмела уехать без него…
– Послушай, я пока не могу понять, куда ты клонишь, – заметила Мария. – Но твои словесные блуждания вокруг да около мне не нравятся… Так
– Ну что ты, с Дэвидом все в порядке. Я видела его сегодня в сопровождении Кэрол у банка твоего мужа. В отглаженном костюмчике, за ручку с няней – идиллическая картинка.
Мария вздохнула с облегчением.
– Слава богу. Ты меня напугала.
– Расслабься, я только хотела тебя предупредить о том, что… Гарри отправился к тебе в Венецию…
– Гарри?! – изумленно воскликнула Мария. – Как он мог узнать? Я никому не говорила, кроме… Линда! Если бы ты жила в России лет шестьдесят назад, твоей второй родиной стала бы Сибирь…
– Знаю, знаю, болтун – находка для шпиона! – скороговоркой выпалила Линда.
– Вот именно. И очень удачная…
– Послушай… Все получилось как-то само собой… – извиняющимся тоном проговорила Линда. – Ты же не появляешься на курсах французского, и Гарри это заметил, стал расспрашивать… Предупредил, что если я не скажу правду, то он пойдет к тебе домой. Ну что мне оставалось делать?
– Придумать что угодно, но ни в коем случае не говорить, что я в Венеции.
– Представляешь, что бы он со мной сделал, когда бы вернулся из этого выдуманного мною места в Бостон?!
Мария тяжело вздохнула.
– Зря я сообщила тебе свой венецианский адрес…
– Гарри тебя все равно бы нашел, – убежденно заявила Линда. – Он влюблен в тебя по уши. Еще с курсов итальянского. Да, кстати, они тебе пригодились? Как ты там общаешься с венецианцами?
– Нормально, – хмуро ответила Мария.
– Не сердись… Гарри прикольный парень, тебе с ним будет весело… К тому же после того, как ты застукала своего Артура с няней, ты просто обязана сделать ответный ход. Надеюсь, ты меня понимаешь…
– Спасибо за напутствие, – усмехнулась Мария.
Она отключила телефон и, опустив тяжелую темно-зеленую портьеру, придвинула стул ближе к камину. Без согревающего потрескивания огня он был похож на темную заброшенную пещеру, безропотно отсчитывающую тоскливые годы вдали от оживленных тропинок. Мария щелкнула зажигалкой и заглянула внутрь, тут же ощутив запах сгоревшего дерева и чего-то давнего и незнакомого, того, что было не с ней, что знают только те, кто коротал здесь вечера много лет назад. На светлые брюки посыпалась черная мелкая сажа, словно обиженный дух очага мстил ей за обманутые надежды. Мария улыбнулась и, погасив пламя зажигалки, провела ладонью по серой мраморной полке.
Потом она перевела взгляд на портрет сына, и перед ее мысленным взором возник теплый весенний день в Бостонском парке. Она возвращалась домой из банка Артура, где он разрешил ей временно поработать в должности клерка. На одной из аллей она увидела Дэвида, который гулял в сопровождении Кэрол. Мария поздоровалась с няней и подозвала сына к себе.
– Здравствуй, родной, – она радостно чмокнула сына в щеку и поправила его бейсболку, – как дела?
– Хорошо, – живо отозвался Дэвид. – Мы с Кэрол собирали паззлы, а потом она купила мне мороженое.