Золотая всадница
Шрифт:
Глава 20
Объяснение
Граф Верчелли крякнул, поправил салфетку, заложенную за ворот, взял нож и вилку и с нетерпением воззрился на только что принесенное блюдо, с которого слуга снял крышку. Очевидно, увиденное Верчелли не понравилось, потому что граф, сенатор и кавалер высшего иллирийского ордена Золотого Льва окаменел и выпучил глаза.
– Что это? – спросил Верчелли голосом суше ветра сирокко, пролетающего над бескрайней пустыней, и, слегка оттопырив мизинец, указал на содержимое блюда.
– Печеный картофель, ваше сиятельство.
– Картофель?
– Но ваш доктор считает… – залепетал сбитый с толку слуга.
– Что он считает, я знаю, – свирепо перебил его граф. – Наверняка он считает, что мне пора к праотцам. А так как я не тороплюсь на встречу с ними, он решил меня уморить. Печеный картофель, надо же!
После чего граф, сенатор и кавалер встал и стал бросать картошку в потемневшие от времени портреты предков, висевшие в простенках. Огромная столовая замка Верчелли окнами выходила на солнечную сторону, но по неизвестной науке причине здесь всегда было холодно, уныло и неуютно.
Слуга, давно уже привыкший к манерам своего хозяина, лишь почтительно поклонился, забрал пустую тарелку и стал подбирать разбросанные куски картофеля. Верчелли налил себе ликеру, понюхал, поморщился, одним махом опрокинул рюмку и налил еще.
В этой мрачной столовой, да еще после оскорбления в виде печеного картофеля его так и подмывало с кем-нибудь поругаться, но, как на грех, никого, достойного принять на себя гнев графа, поблизости не было. Что проку ругаться со старым слугой, который и возразить-то толком не смеет?
– Джулиано! – крикнул Верчелли.
Слуга тотчас же подошел к нему.
– Джулиано, – объявил граф капризным тоном, – я сейчас умру, если ты не приведешь мне хоть какой-нибудь довод в пользу того, почему я должен оставаться в живых.
Слуга мгновение поразмыслил.
– В субботу будут скачки, – не слишком уверенным тоном сообщил он.
– Знаю, – отмахнулся граф. – Лошади с человеческими глазами и женщины, похожие на лошадей. Ты меня не убедил.
– Баронесса Корф вернулась из Дубро… из Рагузы, – быстро поправился Джулиано.
– Когда?
– Вчера вечером.
– Одна?
Точности ради следует сказать, что перед непосредственным возвращением в Любляну Амалии все-таки удалось убедить Милорада, что они должны въехать в город раздельно. Поэтому можно считать, что верный Джулиано не солгал, объявив, что баронесса вернулась solo.
– Очень плохо, – скорбно молвил Верчелли, качая головой. – Куда катится страна, где такая женщина разъезжает одна? Положительно, мир становится все хуже, и единственное, что мы можем сделать, это наблюдать его упадок. – И уже другим тоном он добавил: – Ты не разбавлял ликер?
– Ваше сиятельство! – ужаснулся Джулиано, едва не выронив поднос.
– Какой-то он не такой крепкий, как раньше, – подозрительно заметил Верчелли. – И нечего так на меня смотреть, у меня от твоего взгляда изжога начинается. Иди, займись делом!
Джулиано, пятясь, вышел из столовой. Однако едва он оказался за дверью, как граф звоном колокольчика призвал его обратно и капризно осведомился, сколько ему ждать свой десерт.
После десерта прибыл курьер, доставивший графу послание
Тут Верчелли решил, что ему необходимо срочно прогуляться, чтобы успокоить нервы. По причине, оставшейся неизвестной, он прогулялся аккурат до Тиволи, где осведомился, принимает ли баронесса, и получил ответ, что она не более часу назад уехала в королевский дворец.
Уходя, граф мрачно покосился на статую Персея и задумался, если ли у него дела в королевском дворце. Тут он вспомнил, что несколько дней назад Стефан послал своего адъютанта проинспектировать Дубровник, и расправил плечи. Ничто не мешало сенатору наведаться к его величеству, чтобы поинтересоваться состоянием южных рубежей Иллирии.
Однако король, как оказалось, был занят вовсе не государственными делами. В саду королевского замка устроили корт наподобие того, который был у баронессы Корф, и помолодевший, посвежевший Стефан играл в теннис со своим кузеном. Судил матч генерал Новакович, который от усердия покрылся потом. В роли зрителей выступали Амалия, старшая принцесса, горячо поддерживавшая отца, и неизменный телохранитель короля, полковник Войкевич.
– А! Граф! – вскричал король, заметив вновь прибывшего. – У вас что-то есть для меня? Подождите, пока мы доиграем сет!
Сет вскоре был проигран, и Стефан добродушно признал свое поражение. Слуги принесли лимонад, и Михаил предложил королю попробовать отыграться.
– Дорогой кузен, как это любезно с вашей стороны! Конечно, я бы хотел попытаться. Все-таки, согласитесь, перед такими зрителями надо стараться!
Он говорил и улыбался дочери, одновременно стреляя глазами в сторону Амалии. «Интересно, с чего это Войкевич вдруг так потемнел лицом? – удивился Михаил, заметив, как внезапно помрачнел адъютант. – Или его настолько раздражает старый граф?»
Игра возобновилась, и на сей раз Михаил дал королю выиграть, после чего Стефан пригласил всех в замок и распорядился принести прохладительные напитки.
– Если у вас есть дело ко мне, дорогой граф…
Граф Верчелли вздохнул и даже без особой желчи осведомился, как идут дела в славной Рагузе, она же Дубровник.
– Полковник представлял мне доклад на эту тему, – отозвался Стефан. – Он должен быть в моем кабинете.
Произнося эту фразу, он вспомнил, что захватил доклад, когда ехал к Лотте, и оставил его на столе в ее спальне. Слегка изменившимся голосом Стефан попросил слугу поискать доклад в его апартаментах, хотя отлично знал, что там его не будет. Амалия тем временем подошла к стене, рассматривая висящий на ней портрет женщины с пытливыми глазами, которые словно следили с полотна за зрителем.