Золотая всадница
Шрифт:
Амалия закрыла на мгновение глаза, а когда открыла, увидела, как по травинке возле ее лица бежит хлопотливый муравей. Отчего-то это рассердило ее, она сделала попытку подняться, но тут колено заболело так сильно, что она вскрикнула. Лошадь уже встала на ноги и грустно смотрела на нее.
Боже, как болит нога – не было бы перелома – как ужасно стать калекой; рука, кажется, пострадала меньше – надо надеть шляпку, зачем она валяется на земле?
Да, надо надеть шляпку, и эта типично женская, совершенно нелогичная мысль тотчас помогла Амалии обрести
Она потянулась за шляпкой, но тут прическа некстати осознала, что ее держат лишь несколько шпилек, и приняла решение совершить самоубийство. От резкого движения волосы Амалии рассыпались по плечам, и она чуть не разрыдалась.
Ваше величество! Ваше высочество! Боже, эти мужчины всегда рядом, когда они не нужны, а когда нужны, никого, никого, ни единого человека!
«И одежду порвала», – подумала Амалия с досадой, заметив разодранный на локте рукав.
Лошадь повернула голову, и Амалия заметила всадника, который выезжал из-за деревьев. Сначала она увидела белого коня, потом сидящего на нем высокого человека в белом мундире, но голова его была в венце солнечных лучей, потому что солнце светило сзади. Когда он приблизился, Амалия узнала полковника Войкевича.
– Что случилось? – спросил Милорад.
– Я упала с лошади, – честно сказала Амалия. – А теперь не могу подняться.
И, сердясь из-за шляпки, волос и порванного рукава, она тем не менее с вызовом посмотрела в глаза полковнику.
– Вы сильно ушиблись?
– Нет. Только ударилась коленом об это… этот ствол.
Полковник Войкевич вздохнул. Собственно говоря, он подумал то же, что подумал бы на его месте любой искушенный царедворец: Амалия нарочно подстроила свое падение, вернее, симулировала, рассчитывая привлечь внимание короля. И его искренне позабавила мысль о том, какое разочарование она должна была испытать, когда вместо его величества на поляне появился он.
– Давайте я вам помогу, – тем не менее сказал он, соскакивая с лошади.
Он протянул обе руки и помог ей подняться, но тут Амалия сдавленно застонала и чуть не упала. Полковник едва успел ее удержать.
– Я не могу ступить на левую ногу, – пожаловалась она. В руке она все еще сжимала шпильки, выпавшие из прически, а другой опиралась на локоть адъютанта.
– Совсем не можете? – спросил Войкевич с легкой иронией.
Она подняла глаза и сердито посмотрела на него снизу вверх (он был гораздо выше).
– Боюсь, я повредила колено.
Она слегка побледнела. «Актриса», – не без уважения подумал Милорад. Вслух он, впрочем, спросил:
– Вы уверены, что не сможете сесть в седло?
Амалия только покачала головой. Сейчас любая мысль о поездке верхом вызывала у нее страх. Она некстати вспомнила распростертое на земле тело лейтенанта, и ей едва не сделалось дурно.
– Да полно вам, – мягко сказал Войкевич, видя, как она побледнела. Но тут он посмотрел ей в глаза – и нахмурился. Ничего, даже отдаленно похожего на игру, в них не было.
– Вот что, – решительно объявил полковник. – Раз вы не
– Он близко? – спросила Амалия, по-прежнему цепляясь за него.
– Близко, – успокоил ее Милорад, не уточняя, что в их краях близким считалось любое расстояние меньше 5 километров. – Вы не бойтесь, мы скоро будем на месте.
Он легко поднял ее на руки и понес, а обе лошади, поколебавшись, двинулись следом за ним. Свободной правой рукой Амалия держалась за шею полковника и думала только об одном: серьезно у нее повреждено колено или нет. От боли, которая то вспыхивала, то угасала, ей казалось, что серьезно, и ей мерещились пожизненная хромота, осложнения, госпиталь, ампутация и всякие ужасы.
Завидев, как полковник выходит из леса с Амалией на руках, Михаил так сильно изменился в лице, что Стефан взглянул на него с некоторым беспокойством.
– Что такое, почему он ее несет? – вырвалось у наследника. Он спрыгнул с лошади и быстрым шагом подошел к Войкевичу.
Получив объяснения, князь заметался, предложил вызвать карету, доктора и немедленно ехать в больницу. Но Амалия сказала, что предпочитает, чтобы ее отвезли домой.
– Там, в лесу, осталась моя шляпка… Недалеко от реки, на поляне, где упавшее дерево…
И Михаил помчался спасать шляпку, а королева послала человека за своей каретой, чтобы доставить баронессу Корф в Тиволи.
– А лису мы так и не затравили, – сообщила она Амалии, чтобы хоть немного утешить. – Она куда-то пропала. Думаю, нам надо купить новых собак, эти уже ни на что не годятся.
Поглаживая лысину, Верчелли смотрел, как Амалию сажают в открытый экипаж, и жалел только об одном – что счастье нести такую прелестную женщину выпало этому мужлану Войкевичу, который совершенно не способен его оценить. Притворялась баронесса Корф или нет, с распущенными волосами, растерянная и в помятой амазонке, она была очень хороша.
– Даже и не думайте! – свирепо бросил ему Михаил, проходя мимо.
– Ваше высочество? – изумился граф. Наследник круто повернулся на каблуках и приблизился к нему вплотную.
– Если в-вы скажете хоть что-нибудь о ней, – прошипел он, – я вам шею сверну!
– Даже если я скажу, что она само очарование? – поднял брови граф. Он не выносил, когда ему приказывали, будь то даже монаршие особы или их наследники.
– Это вы можете говорить сколько угодно! – ответил Михаил, удаляясь.
Он сел на лошадь и поехал за экипажем, который увозил Амалию.
– Вот, – объявила Лотта, узнав о происшедшем, – о чем я говорила! Стоило мне отлучиться, и она уже пытается отнять у меня Стефана, изобразив падение с лошади! Еще повезло, что поблизости оказался адъютант, а не король!
Кислинг, который механически кивал в ответ на каждую ее фразу, при последних словах нахмурился и о чем-то задумался.
– Так или иначе, – произнес он с расстановкой, – это может оказаться для нас полезным… если она действительно не сумеет какое-то время ходить.