Золотая Вспышка
Шрифт:
– И они называют себя ее родителями... - сердито пробурчал он и сел у ее изголовья.
Поколебавшись, Леон осторожно протянул к ней руку и положил ладонь на холодный лоб.
Роза вздрогнула.
Пять минут прошло в полном молчании, и наконец она открыла глаза и сфокусировалась на
медике. Леон поспешно оттернул руку, но она была слишком слаба для того чтобы заметить
это движение. Глаза то и дело смыкались, ей явно было сложно держать его лицо в фокусе.
– Ты?
–
Леон улыбнулся ей и облегченно вздохнул.
– Наконец-то, Роза... Я уж начал беспокоится, - oн обвел глазами пыльную комнату.
– И
сколько же времени ты провела в этой... хм, берлоге?
– Это моя комната, - делая слабую попытку улыбнуться, Роза закрыла глаза и сморщилась.
– Так сколько?
– Я не помню... Кажется около двух дней.
Леон мрачно кивнул и скосил глаза на дверь, за которой, судя по шепоткам, столпилась вся
семья.
– Если бы я только знал... Твоим родителям, Роза, не помешало бы хоть изредка, - он сжал
кулаки, - проявлять к тебе хоть немного внимания. Если бы я только мог догадываться, что
они с тобой сделают, я бы не уезжал.
– Не уезжал?
– безо всякого выражения повторила она
– У меня были дела, а ты очевидно не смогла жить одна... Это странно. Я имею в виду, -
поспешно поправился он видя ее недоуменный вид, - без погоды, без действительно
хорошей погоды твое здоровье так пошатнулось, что я не мог дальше тянуть, и приехал.
Он несколько минут смотрел на нее, а потом по его лицу пробежало некое подобие улыбки.
– Роза... Ты такая бледная.
– Наверное.
Он погладил ее по волосам и шире распахнул окно, впуская больше света.
– Как ты себя чувствуешь теперь?
– Лучше... Спасибо. Но ты так и не сказал...
Но Леон поднял руку, и Роза умолкла. Потом он быстро отдернул шторы, чтобы свет
продолжал проникать, но само окно прикрыл. Не следовало подвергать нервы Олив такой
опасности переволноваться. В дверь постучали, и не дожидаясь ответа вошли Рaф и Олив.
Оба тотчас зажмурились и застыли в дверях. Леон кашлянул.
– Ваша дочь скоро пойдет на поправку.
Глаза Олив наполнились слезами. Она бросилась к дочери и обняла ее.
– Девочка моя... Как я рада, но... Не стоит тебе лежать при таком свете, это может негативно
на тебя повлиять, я его закрою.
– Нет!
– в один голос выкрикнули Леон с Розой и ее рука, потянувшееся было к занавескам,
застыла в воздухе. Олив недоуменно вскинула брови. Леон сказал:
– Я вынужден настаивать. Больной будет только полезен свет.
– Но я...
– Мам, я прошу тебя.
Роза села в кровати и Олив воскликнула:
– Тебе
Позади нее послышался тихий смешок и она обернулась.
– Я... Хм, наверное пока выйду.
И Леон быстро покинул комнату.
– Что ж... Мы наверное тоже выйдем, а ты полежи пока. Он ведь дал тебе лекарство, не так
ли?
– О да, - улыбнулась Роза, - он все уже сделал, не беспокойся.
– Что ж, прекрасно, иного и не требуется.
И они попятились к дверям. Как только дверь за ними закрылась, Роза легко соскользнула с
кровати и подошла к окну, за которым можно было увидеть ослепительно голубое небо и
слепящее солнце. Вздыхая от удовольствия, она вновь распахнула настежь ставни и застыла.
Спустя пять минут она оделась, причесалась, и вышла в гостиную, где застала всех
родственников в сборе, в полном молчании попивающих чай, и разглядывающих Леона.
Последний, стоящий в тени тут же обернулся.
Олив подбежала к ней и усадила за стол.
– Ты смогла выйти к нам... Что же это было за волшебное лекарство?
Она с интересом посмотрела на молодого врача. Тот загадочно улыбнулся:
– Профессиональный секрет врача, мэм... Единственное, что бы я мог вам посоветовать и
сказать на будущее, - он кивнул на Розy, в этот момент с кислой миной смотревшую в свою
тарелку, - это побольше уделять внимания своей дочери.
– Так ведь...
– Олив внимательно посмотрела в его абсолютно бесстрастное лицо и потом
оглянулась на мужа, - я уверена что мы уделяли ей все, на что мы были способны... Она не в
чем не нуждалась, я уверена.
Леон осторожно пожал плечами и сказал.
– Возможно. Но впредь имейте в виду.
– Хорошо. Роуз, милая, ты чего не ешь? В твоем положении пища это первый шаг к
выздоровлению.
– Но мама...
Леон покачал головой и тихо сказал.
– Не думаю. В ее ситуации ей намного больше пользы принесла бы прогулка.
– Нет, я лучше знаю что важно моей дочери...
– Возможно вы все-таки прислушайтесь к моим словам, мэм, - устало сказал Леон. - В
большинстве случаев больные интуитивно чувствуют, что им будет полезнее всего. И
поэтому, - добавил он многозначительно, - не стоит насильно ее кормить, это может еще
ухудшить ее состояние.
– Но...
– Олив, - Раф выглядел усталым и встревоженным, и уже привставшая было Олив немного
оттаяла.
– Ну ладно, так и быть. Тогда...
– oна погладила дочь по плечу, - мы сейчас выйдем с тобой во
двор?
– С вашего позволения, - Леон вновь надел на себя маску высокомерного безразличия, - я мог