Золотая жила(Записки следователя)
Шрифт:
«Неужели это я спьяна? Любить ее и… Как же это вышло? — И тут же возразил себе: — Нет, нет, не мог я этого сделать! Почему же меня обвиняют в убийстве? Почему?.. Может, так нужно?»
И снова, в который раз, вспоминал: в тот вечер Вера, как никогда, была веселой. Много шутила, смеялась. А под конец, когда они прощались, вдруг заплакала. Да, она плакала, он видел слезы на ее щеках.
«Что за черт?! Неужели я возвратился и…»
Голова стала тяжелой и чужой. Он прижался к холодной стенке. Нет, надо
Но вместо прокурора приехал тот же следователь. Он вызвал обвиняемого и недовольным, раздраженным тоном спросил:
— Что это за фокусы? То признал, то отказываешься. Как же понять?
— Как-как? А вот так, я ее не убивал.
— Не убивал, значит? А кто же? — спросил Чуня.
— Ищите, она мне не враг. Я ее любил.
— Трус ты, вот кто! — махнул рукой Чуня и, не попрощавшись, вышел.
Через два дня Чуня появился снова:
— Будешь признаваться? Из-за тебя я в отпуск не иду. Чего ты тянешь?
Василий попытался убедить следователя в своей непричастности к убийству.
— Ловко! А куда прикажешь деть вот эти материалы? — потрясал томом Чуня. — Вишь, сколько написано. Послушай, что говорят свидетели.
«Я видела, как Василий и Вера стояли у куста сирени. Время было около часу ночи. Больше я никого не видела».
— Слышишь? Это дворник сказала.
Наклонив голову, Василий молчал.
А Чуня продолжал читать:
«Группа крови Василия Козарца относится к первой…»
После этого Чуня отыскал фото убитой и сказал:
— Вот, посмотри на свою возлюбленную, что ты с ней сделал.
— Не надо! Уберите! — вскочил Василий и заплакал. — Пишите, может, и я…
И снова следователь составил такой же краткий протокол. В нем не было одной детали, ни мотива убийства, ни обстоятельств, ни улик.
…Дальше был суд.
Дело рассматривала судья Самофалова. В суде Василий виновным себя не признал. Судей это не насторожило. Они формально вникли в суть дела: выслушали показания свидетелей, огласили заключение судебно-медицинских экспертов. И вот последнее слово подсудимого.
Василий встал. Он был бледный и еле держался на ногах.
— …Вроде я ее не убивал, — начал он тихо, еле шевеля губами. — Не мог я это сделать! — Здесь он остановился, ухватился рукой за горло, словно ему не хватало воздуха. — А может… не помню… — наконец выдавил из себя последние слова.
Суд удалился на совещание. Василия увели. Публика не расходилась.
В совещательной комнате судья и два народных заседателя должны были окончательно решить судьбу дела, судьбу молодого человека.
— Никаких личных счетов между ними не было, — заявила
Судья подняла на нее уставшие глаза и с возмущением сказала:
— За что, за что? Мало ли какие причины бывают. Убийство доказано…
— Я сомневаюсь, — продолжала Винец.
— Какое может быть сомнение? — оборвала ее судья. — Показания свидетелей — их видели вместе накануне убийства, заключения экспертов: трупа крови на одежде убитой, признание самого виновного. Разве этого мало?!
— Какое же то признание — слезы, — не отступала Анна.
Да, сомнения возникли только у одного заседателя — Анны Винец. Ее больше всех волновала судьба молодого, не видевшего жизни парня. И свои возражения она изложила письменно.
Сказанное Анной нисколько не насторожило судью. Был подписан приговор…
Василий слушал его, держась руками за барьер. Лицо у него было серое, с желтизной, губы без единой кровинки, глаза потухшие, безжизненные, словно у покойника.
Снова камера, томительные дни ожидания самого страшного…
На любой стук он вздрагивал и бежал от двери.
«Все! Конец? За мной?» — шептали пересохшие губы.
Так продолжалось две недели. За это время он сильно похудел, его молодая кожа стала мешковатой, а по лицу поползли морщинки: около глаз, рядом с губами.
В одну из ночей его разбудил странный стук. Он вскочил и стал одеваться.
«Неужели это предчувствие смерти? — яростно забились мысли. — Умереть? Почему я должен умереть? Что я сделал?»
И ему захотелось жить, захотелось так сильно, что он даже закрыл глаза, а затем постучал в дверь и позвал надзирателя…
…Верховный Суд Украинской ССР, проверяя дело Козарца в кассационной инстанции, усомнился в его виновности в убийстве, приговор отменил и вернул дело на дополнительное расследование.
Следствие по делу поручили вести другому следователю, — опытному Тоцкому.
Он тщательно изучил дело, повторно осмотрел место происшествия, разобрался с обстановкой. Впечатление от прочитанных бумаг и осмотра было ошеломляющим.
Он сразу не смог этого объяснить. Сколько работает, у него такого случая не было. Ему просто не верилось.
«А может, я ошибаюсь? — вдруг пришло ему в голову. — Делаю преждевременные выводы? Почему Василий ведет себя так смирно? Если бы на меня обрушилось такое горе, я засыпал бы жалобами все инстанции. Чего же он молчит? Может, он и в самом деле виновен, но для окончательного вывода в деле не хватает неоспоримых улик? А может, он с отклонением? Нарушена психика? Нужно проверить».
Открыл страницу, к которой была подшита «Явка с повинной». Стал читать ее. Разве это показания? Они куцые и пронизаны сплошными противоречиями.