Золото дикой станицы
Шрифт:
Он грузно уселся на мотоцикл, с силой опустил ногу на педаль, завел мотор и крикнул Лене, перекрикивая треск мотора:
— Отчиняй ворота, а потом закрой на засов.
Оба Марсика выскочили из будки и залаяли так, будто прощались с хозяином навеки.
— Цыть, малахольные! — прикрикнул на них дядя Володя. Собаки послушно отступили от мотоцикла и жалобно завыли. — Та тю на вас! — суеверно сплюнул трижды через плечо хозяин. — Воете, як на покойника!
Соседи с любопытством выглядывали из-за заборов, когда бывший начальник милиции с грохотом пронесся по пыльным улицам станицы. Не так часто он теперь
Володя выехал на грунтовую дорогу и подпрыгивая на ухабах, зорко всматривался вперед. Вот и лесополоса. Вокруг никого, как и ожидалось. Он осторожно съехал с дороги, завилял между деревьями и наконец остановился, убедившись, что с дороги его никто не мог увидеть. Сел в кустах и закурил. Часа полтора в запасе у него было. Еще раз прокрутил в мыслях план, который ему предложил Турецкий. За всей простотой этого плана скрывалось множество подводных камней. И Володя прикидывал, как поступить в любом из случаев, если ситуация изменится. Конечно, он оценил смелость москвича, но все-таки предприятие ожидалось очень неспокойным. И это в лучшем случае. События могли развернуться так, что Турецкому действительно угрожала опасность.
Время тянулось долго, он уже выкурил три папиросы, тщательно потушил их и решил больше не курить. Вот-вот на дороге могли появиться люди Куренного. Или Кудри. Смотря кто нетерпеливее.
В тишине послышался звук моторов нескольких машин, как будто приближался целый караван. Володя улегся на землю и сквозь ветки деревьев начал наблюдать, как со стороны Ворыпаевки показались три машины. Они остановились там, где и предполагал Володя. Две из них развернулись в обратную сторону. Захлопали дверцы машин, Володя быстро пересчитал вышедших — восемь человек. Они о чем-то переговаривались, Володя через оптический прицел углядел Кудрю. Он единственный был лысый и выделялся среди своих телохранителей. Володя прицокнул языком:
— Як в тире, прости, Господи…
Опять послышался звук работающих моторов. От станицы, слева по дороге, приближались еще три машины. Они совершили тот же маневр и остановились метрах в двадцати от ворыпаевских. Синхронность действий напоминала сцены из боевиков. Володя тихо пробормотал:
— Ничего за десять лет не поменялось…Ну, давай, «важнячок»…Не подкачай…
Турецкий не показывался. Володя перевел оптический прицел поочередно на каждую машину и увидел его на переднем сидении первой машины. Зато на дороге появились Куренной, Димон и Клест. Они шли не спеша к ворыпаевским. Остальные казаки остались у машин. Ворыпаевские поступили точно так же. Трое отделились от толпы и пошли навстречу казакам. У всех были суровые напряженные лица. Все остановились и один из ворыпаевских сделал шаг вперед.
— Здорово, Андрей. Зачем звал? Шо стряслось?
Куренной сухо ответил:
— У меня, Сергун, брата убили.
— Знаю. Мои соболезнования. Чем можем — поможем…
Куренной подался всем телом к ворыпаевским и веско добавил:
— Перерезали горло. У нас, в нашей станице…
— Цэ вэлыкэ горе. У тебя шо, уже какие-то мысли на эту тему есть? Скажи…
Куренной демонстративно
— А шо там Кудря маячит и колесо пинает? Вы ж всегда разом, как на картинке…Нехай тоже к нам подойдет. Раньше на смыках он нас не гнушался…
— Та он чеснока поел, а зубы не почистил. Стесняется, — хохотнул Сергун.
Куренной оглянулся на своих и парировал:
— Ничего, мы потерпим. Да, хлопцы?
Клест кивнул головой и крикнул:
— Кудря, иди до нас!
Кудря поднял голову, но остался стоять на месте. Вмешался Димон, который с раздражением прикрикнул:
— Шевели копытами…
Сергун обернулся к Кудре и спокойно позвал его:
— Кудря, иди сюда, а то казачкам не нравится горло драть.
Турецкий приоткрыл окно и наблюдал за встречей казаков и ворыпаевских, удовлетворенно отметив, что все идет по плану. Прямо ему в затылок шумно дышал здоровенный казак. Водитель напряженно вглядывался в стекло и нетерпеливо ерзал на сидении. Видно, сам хотел участвовать в знаменательной встрече.
Кудря отделился от своих и медленно направился к парламентерам. Турецкий пробормотал:
— А время-то остановилось в вашем Новом Орлеане…
Водитель в недоумении взглянул на него:
— Шо ты там балакаешь?
— Да это я так, сам с собой разговариваю. Привычка у меня такая, — объяснил не без иронии в голосе Турецкий, не отводя взгляда с дороги.
В открытые окна машины хорошо было слышно каждое слово, которыми обменивались обе стороны.
— Хай Кудря скаже, где вчера вечером был с девяти до одиннадцати, — обратился Куренной к Сергуну.
— Спроси у него… — осклабился тот.
— Може, тебе рапорт нарисовать? — огрызнулся Кудря. — Так не по чину будет…А если тебе так уж интересно, то дома я был, телевизор смотрел. Ведущий подтвердить може, — ухмыльнулся он.
— Брэшеш, — резко оборвал его Куренной. — Тачку твою бачили в Орлянке вчера вечером. И тебя…С братом моим.
— Это шо за предъявы? — фальшиво возмутился Кудря. — У вас свои дела, у нас свои. Я ж у тебя не спрашиваю отчета, где ты вчера був.
Куренной уже отвернулся от Кудри и обратился к Сергуну.
— Сергун, прямо сейчас скажи мне, шо ты ничего про это не знаешь. Ни про смерть Бэмби, ни про золото. И мы разойдемся. Скажи как бывшему дружбану. Только его мы с собой возьмем, — и он кивнул в сторону Кудри. — У нас еще к нему вопросы есть.
У Володи уже устал палец на спусковом крючке. А события на дороге разворачивались, на его взгляд, слишком медленно.
— Ну, давайте хлопцы. Начинайте уже, — подгонял их шепотом Володя. — А то ж я сейчас первый выстрелю.
Он скользнул прицелом по коленям переговорщиков и азартно закусил губу.
Сергун хмуро смотрел на Куренного.
— Шось ты, Андрей, як я бачу, сейчас не в себе. Я понимаю, горе у тебя. Тогда давай завтра побалакаем. А то сгоряча глупостей наделаешь, а потом нам всем расхлебывать. Ни вам, ни нам война не нужна.
Куренной сквозь зубы процедил:
— Не чую ответа.
Как всегда нетерпеливый Клест выскочил перед всеми и зачастил:
— Та шо ты с ним цацкаешься, Куренной?
Он резко повернулся к Кудре:
— Ты вчера Олежку зарезал, Кудря! А ну, падла, смотри мне в глаза! В глаза смотри!