Золото императора
Шрифт:
— Садись, рекс Гул, — кивнул на дальний край ковра бек Буняк. Сам угр вольготно раскинулся среди подушек. Для княжича Белорева, привыкшего, похоже, к обычаям степняков, сидение на ковре трудности не представляло. А вот вождь герулов никак не мог обрести себя в непривычной обстановке.
— Мне очень жаль, рекс, что ты слишком поздно понял, в чем твоя выгода, — притворно вздохнул Буняк. — Мог бы и себя сохранить, и свою землю уберечь от разгрома.
— Не все же отличаются дальновидностью, бек, — усмехнулся в седеющие усы Гул.
— Это ты меня имеешь в виду? — хищно прищурился на
— Нет, меня, — поспешил на помощь слегка растерявшемуся Гулу княжич Белорев.
— Что ж, — кивнул Буняк, — у антских вождей хватило ума понять, где их выгода. И теперь князь Бус обласкан каганом Баламбером, а лучшие из антов стали вровень с нашими вождями.
— Я на дружбу кагана не претендую, — спокойно сказал рекс на Гул. — Разве что — на милость.
— Вот это правильно, — охотно согласился с ним Буняк. — Так что ты можешь нам предложить, рекс?
— Под рукой у Германа Амала сейчас сорок тысяч воинов, это вдвое больше, чем у тебя, бек. Более половины из них готовы признать власть кагана и служить ему.
— А остальные? — насторожился Буняк.
— Остальные уйдут в Русколанию, если, конечно, им удастся договориться с князем Коловратом.
— А как же Герман Амал? — спросил Белорев и голос его дрогнул.
— Пусть сам решает, — пожал плечами Гул.
— Нет, — покачал головой Буняк. — Ты отдашь нам Германареха, рекс, живым или мертвым, нам все равно. Я обещал кагану голову верховного вождя готов, и я сдержу слово.
— А если мы скажем «нет»?
— В этом случае тебе придется разделить судьбу русколанов, рекс, — усмехнулся Буняк, — а она будет незавидной. Как только Баламбер завершит войну на юге, он тут же повернет орду на север. Подумай о своих соплеменниках, Гул. Пока кагану не до герулов, но так будет не всегда. В конце концов, Герман Амал стар, он потерял все, что только можно потерять. Зачем ему жизнь?
— Готские вожди могут не согласиться.
— Это ваше право, Гул, — развел руками Буняк, словно бы снимая с себя ответственность. — Вы можете уйти, можете остаться. Но у оставшихся будет только один каган.
— Хорошо, — поднялся на ноги вождь герулов. — Все будет решено сегодня ночью. Завтра утром вы получите ответ.
Проводив глазами сутулую фигуру рекса Гула, бек с княжичем переглянулись. Буняк одним глотком осушил кубок, наполненный замечательным готским вином, и подмигнул анту:
— Кажется, нам повезло, княжич Белорев, и мы вновь одержим победу, не пролив и капли крови. Не знаю как тебе, но мне такая война нравится.
Рекс Гул, вернувшись в готский стан, не стал ничего объяснять вождям, наверное, потому, что знал ответ на не заданный пока еще вопрос. Он сразу же направился к шатру Амала и был беспрепятственно пропущен к верховному вождю мрачными охранниками. Германарех был бледен, но спокоен. На вошедшего герула он бросил беглый взгляд и равнодушно махнул рукой, приглашая гостя к столу. Гул сел напротив верховного вождя и принял из его рук наполненный до краев кубок.
— Договорился? — спросил Германарех, и в его голосе прозвучала чуть заметная насмешка.
Когда-то много лет назад этого человека звали Ингваром, но уже тогда многие видели в нем избранника богов, способного
— Я думал не только о себе, — спокойно отозвался Гул. — А ты проиграл, Ингвар Амал, и знаешь это не хуже меня. Ты перестал быть Германом-Ярманом, избранником богов. В твою избранность не верят уже ни готы, ни герулы, ни анты, ни русколаны. Ты изменил Одину и не заслужил любви Христа.
— Тебе нужна моя жизнь, рекс герулов? — строго глянул в его глаза гостю Германарех.
— Она нужна не мне, она нужна Баламберу.
— В таком случае возьми ее, — отвел глаза старик.
— Я бы предпочел, чтобы ты все сделал сам, — отвел глаза Гул.
— Нет, рекс, ты поможешь мне уйти из этого мира достойно, не уронив чести. Ты сам взвалил эту ношу себе на плечи. Пусть каждый из нас пройдет свою часть пути.
— Отошли охрану прочь, — сказал Гул, вставая на ноги.
— Хорошо, — кивнул старый Амал. — Я даю тебя право только на один удар. Надеюсь, твоя рука не дрогнет, рекс.
Русколаны не стали чинить препятствий готам в продвижении по своей земле, хотя особой радости по поводу появления незваных гостей не выразили. Впрочем, Оттон Балт на теплую встречу и не рассчитывал. Слишком много крови было пролито в войнах между племенами, чтобы они вот так сразу воспылали друг к другу любовью. К тому же готы были изгоями, бежавшими с собственной земли, а такие люди хоть и вызывают сочувствие, но требовать к себе уважения уже не вправе. Справедливости ради следует сказать, что воевода Валия, встретивший Оттона Балта на границе, не укорил его ни одним словом, а о прежних обидах вспомнил только один раз.
— Мы примем всех, кроме Германа Амала, — просто сказал он. — И ты знаешь почему.
Оттон не стал спорить. Со стороны русколанов честнее было отказать в гостеприимстве верховному вождю готов, чем впустить его на свои земли, а потом казнить по воле своих богов. Уже по выходе из шатра воеводы Валии рекс Оттон вдруг столкнулся нос к носу с человеком, которого он никак не ожидал здесь встретить.
— Патрикий Руфин?! — воскликнул он удивленно.
— Рад тебя видеть живым и здоровым, рекс Оттон, — обнял за плечи старого знакомого римлянин.
Впрочем, в человеке, заросшем черной курчавой бородой, далеко не каждый признал бы молодого нотария, служившего когда-то императору Валенту. Оттон не видел патрикия восемь лет и был поражен произошедшими с ним переменами. Руфин ни одеждой, ни манерами не отличался от русколанов. У бедра его висел тяжелый меч, явно не римской работы.
— Подарок борусов Световлада, — пояснил он вестготу. — Работа ружских оружейников.
— А каким ветром тебя занесло к русколанам?
— Хочу устроить судьбу своей воспитанницы Констанции, — усмехнулся Руфин. — Подыскиваю ей жениха. Собственно, уже нашел.