Золото Колхиды
Шрифт:
— Вот соли у нас нет, — вздохнул я.
— Как это «нет»? — вытаращила глазёнки богиня охоты, вытаскивая из складок хитона мешочек с солью, а заодно и лепёшку. — Мы-то с братишкой можем без соли и хлеба, но я помню, что ты у нас неженка…
Надо бы обидеться, но Артемида сопроводила слова таким поцелуем, что я едва не забыл, что нужно готовить ужин. Взяв себя в руки, ещё разок посмотрел на поросёнка, сопоставив метку на его ухе с появившийся солью и лепёшкой.
— Домашний свинёнок ушёл от мамки, заблудился в лесу, а заодно и соль с лепешкой притащил, — предположил я.
— Ага, — усмехнулась моя божественная воровка
— И это правильно, что прихватила. А иначе, всё равно бы волки сожрали. Пусть серые себе другую добычу ищут. Кстати, деревня большая?
— Я не считала. Может, дюжина хижин, а может две, или три. Я в деревню-то зашла на минутку.
Не стал выговаривать супруге за кражу, не вижу смысла. Здесь это считается нормальным явлением. Вон, сынок Лаэрта хитроумный Одиссей погиб, вернее — ещё погибнет, от руки собственного сына Телегона, что высадится на Итаке, и пойдёт воровать отцовский скот. Потом, разумеется, правнук Автолика переживал из-за гибели отца, но всё уже было сделано. А ведь, если бы попросил добром, разве бы добрые островитяне не отдали ему десяток коров «бесплатно, то есть даром»?
Не утащи Артемида (тогда ещё Аталанта) сандалии для меня, то ходил бы я до сих пор в её старых, ноги бы сбивал. К тому же, если моя жена — богиня охоты, так она ещё и покровительница всякой живности. Вот, проявила милость, приняв в жертву хрюшку, великую честь ей оказала. Главное, чтобы не явились прежние хозяева поросёнка. Разумеется, отобьёмся, но зачем нам лишние приключения? Я и без них обойдусь, потому что путешествие, даже без стычек и войн — уже и так приключение.
Пока я философски размышлял о нравственности, руки сами разделывали краденого поросёнка, промывали, и резали его на куски. Жаль, нет посудины, чтобы немного замариновать мясо, нет лука, не говоря уже о специях, но, если всё делать с душой, так и без этого шашлык получится неплохим. Пусть даже и без специй, но мясо нежное, сочное. Поросёнок уже не молочный, но всё равно, молоденький.
В общем, когда из лесочка вылезли три мрачных дядьки с дубинами, угли уже прогорали, а я обустраивал на каменном мангале деревянные палочки с нанизанными на них кусочками свинины.
С усмешкой глянул на Артемиду — красть девушка всё-таки не умеет. И в прошлый раз хозяин её едва не поймал, и сейчас. О чем это говорит? А всё о том, что богиня не создана для банального хищения чужого имущества. Стало быть, моя жена — не закоренелый преступник, а только любитель, и подворовывает не для себя, а для других. В частности — для любимого мужа. Возможно, что, со временем, я и наставлю её на путь истинный. Или она научится воровать, и не попадаться. Надо бы супруге у братца Гермеса уроки брать, вот тот мастер следы заметать. В детстве, разве что, лопухнулся, но с кем не бывает…
А мужики целеустремленно двигались к нам. Я бы с ними подискутировал, поспорил — считать ли поросёнка, ставшего шашлыком, их собственностью, но они в разговоры вступать были не намерены. Надо бы что-то в руки взять, чтобы разговор стал более убедительным, но под рукой, кроме дубины Геракла ничего нет. Правда, Артемида отреагировала раньше, чем я. Ещё только хрустели ветки в лесу, а моя супруга уже наложила одну стрелу на тетиву, а вторую взяла в зубы.
—
— Угу-м, — подтвердила супруга, которой стрела мешала достойно и внятно ответить на явное хамство пейзан.
Мрачные дядьки, оценивая ситуацию, остановились. Но, если руки боятся действовать, может работать язык.
— Хрюшку нашу украли, — констатировал один из мужиков.
— А ещё соль и лепёшку, — добавил второй.
— Непорядок это, коли пришлые заходят без разрешения, да у хозяев добро тащат, — сообщил третий.
— Делиться надо, — хмыкнул я, и, выбрав из кучи ветку погуще, принялся размахивать ею над шашлыками. — Не справедливо это, если у вас всё, а у нас ничего. А боги велели делиться со своими ближними.
— Боги, они справедливые, — заметил первый. — А те, кто плавает, скот ворует, да девок в лес умыкает, за просто так умыкает, они не боги, а псы безродные.
Мы с Артемидой невольно переглянулись, и дружно пожали плечами. Я-то точно никаких девок не умыкал, богиня — тем более. Видимо, они про наших аргонавтов говорят? Теперь понятно, чем экипаж здесь три недели занимался… И деревня под боком, и девки. Но не думаю, что девок кто-то насильно в лес умыкал. У нас народ приличный, всё по согласию делает. А были бы неприличными, не пришли бы сюда эти мужики, потому что другие проезжавшие-проплывавшие просто перебили бы всю деревню, женщин забрали с собой, а избушки сожгли.
Но сейчас пейзане, кажется, собираются отомстить нам и за всех моряков, и за опозоренных девушек. И не факт, что они пришли сюда лишь по следам «потерявшейся» хрюшки. Вполне возможно, что у деревенских жителей имеется где-то неподалёку наблюдательный пункт. Скал здесь много, а за местом присматривать надо. Пока тут стоял корабль, народу болталось много, то опасались. А теперь вот решились свести счёты с чужаками. А если мы и не имеем отношения к «Арго», какая разница? Ксенофобия — страшная вещь. И почему путешественников никто не любит?
— Ты, парень, приказал бы своей девке, чтобы она лук-то убрала, — ухмыльнулся один из мужиков, оскалив гнилые зубы. — Из лука-то не всякий мужик умеет стрелять, а не то, что девка.
Ишь ты, сексист какой выискался. Но у меня тут шашлыки жарятся, отвлекаться нельзя.
— Шли бы вы отсюда, парни, — миролюбиво предложил я. — Видите, я делом занят, а вы мешаете. А за поросёнка мы с вами рассчитаемся. Потом.
Конечно же рассчитаемся. Как-нибудь, когда у меня будет собственное стадо свиней, я за этого порося целую свиноматку отдам. Мне не жалко. Но мои доводы не были приняты.
— Потом, парень, только кошка котом становится, — рассудительно сообщил дядька, демонстративно перекидывая дубинку из одной руки в другую. — Так что давай по-хорошему — ты своей девке приказываешь, чтобы она стрелу убрала, а уж потом о справедливости поговорим.
— А коли не прикажу? — поинтересовался я.
— Уберёт девка лук, мы её по-хорошему поимеем, а ты жив останешься. А не положит, не взыщи.
— Чё ты сказал, блудливое рыло?! Кого ты поимешь, скот драный? — рыкнул я, подхватывая что-то с земли. Наверное, палку… Похоже, на несколько секунд я отключился от всего на свете. Не слышал ни ударов, ни воплей. Пришёл в себя оттого, что Артемида ухватила меня за плечи, и ласково прижала к себе.