Золото Роммеля

Сушинский Богдан Иванович

– Помнится, вы говорили о какой-то мадемуазель, осмелившейся тревожить вас, прежде чем выложили из чемоданчика свою зубную щетку, – молвила эсэсовка, прислушиваясь к тому, как Скорцени блаженствует под душем, который, несмотря на налет и разрушения, все еще функционировал.

– Не злопамятствуйте, Фройнштаг. Вам это не к лицу.

– Я ведь не упрекаю вас в том, что вы самым бессовестным образом увиливаете от прямых ответов.

– В тех случаях, когда эти «прямые ответы» мне неизвестны, – парировал Отто. – Сейчас меня куда больше

интересует мой адъютант Родль. Очень хотелось бы знать, где, под крылом какой фурии, он пребывает в эти минуты.

– Да уж, господа офицеры СС, воздух Италии, как, впрочем, и Корсики, вам совершенно противопоказан. Поэтому, на всякий случай, напомните-ка мне имя той самой девицы.

– Жанна д’Ардель. Кажется. Разве я уверял, что она – девица? По-моему, голос у нее был старческим.

– Не пытайтесь оправдываться. В роли подследственного вы совершенно бездарны. Когда после войны вам придется предстать перед трибуналом – следователи будут разочарованы.

– Вы себя во время этого следствия видите в роли переводчицы?

– Не богохульствуйте, штурмбаннфюрер, не богохульствуйте. Словом, о вашей слабой стороне я уже сказала. Иное дело – в ведении допроса. Там вы по-настоящему сильны, признаю. Итак, Жанна д’Ардель… Странно, почему впервые мне пришлось услышать это имя именно от вас?

– Несчастная пока еще даже не догадывается, как ей до сегодняшнего дня везло.

«За стенами этого здания выносят из развалин трупы, – напомнил себе Скорцени. – А ты в это время оправдываешься перед любовницей. Существует некое несоответствие между этими действиями. Неужели не улавливаешь?»

Тем временем Лилия подошла к столику, на котором стоял телефон и, увидев в открытой записной книжке Отто номер штурмбаннфюрера Умбарта, не колеблясь, позвонила ему.

– Это вы, Умбарт? – строго поинтересовалась она таким тоном, будто не она его, Умбарта, тревожит, а Умбарт – ее. – Ваш штаб все еще не разнесло? То есть как это… «кто»? Унтерштурмфюрер Фройнштаг. Да, та самая… – Беседуя с командиром первого батальона «корсиканцев», Лилия краешком глаза подсматривала, как, обернувшись полотенцем, Скорцени важно прошествовал из ванной в соседнюю комнату. – Вам знакомо такое имя – Жанна д’Ардель? Даже так?! Понятно. Откуда оно мне известно? Да уж наслышана.

Скорцени все еще облачался в свой франтоватый приталенный мундир, а Лилия уже возникла в проеме двери его комнаты.

– Сколько раз я давал себе слово не раскрывать женщинам имена их соперниц! Никогда, ни под каким предлогом…

– А ведь все очень просто, штурмбаннфюрер. Жанна д’Ардель – хорошая знакомая подруги Умбарта.

– Только-то и всего, Лилия, только-то и всего… Поэтому будем считать, что вопрос со звонком мадемуазель д’Ардель закрыт.

– А нападение на наш отель? Как быть с ним? Не кажется ли вам, что противнику стало известно о пребывания в нем обер-диверсанта рейха? Так почему бы, решило их командование, не покончить с ним, да к тому же столь бескровным

образом.

Скорцени застегнул френч на последнюю пуговицу и только тогда лениво, неискренне рассмеялся.

– Вы неисправимы, Фройнштаг. Ваша фантазия возводит меня в ранг наследника австрийского престола, на которого покушается вся авиация западных союзников.

– За престолонаследниками сейчас никто не охотится, – огрызнулась Лилия. – Для воюющих сторон они не представляют никакого интереса.

– Как и моя скромная персона.

– А вот что касается вас, обер-диверсант рейха и «самый страшный человек Европы», то вы как раз вполне можете сойти за человека, убийство которого способно спровоцировать третью мировую войну.

– С вашего позволения, глубокомысленный тезис этот я оспаривать не стану.

– Прежде чем оспаривать, советовала бы вам время от времени почитывать газеты, причем не только германские.

– Дельный совет, – старательно возился с галстуком Скорцени.

– Меня не оставляет предчувствие, что за вами началась настоящая охота. И не только за телом, но, судя по усилиям княгини Сардони, и за вашей душой.

– Причем в случае с княгиней – исключительно за телом, – мрачно отшутился штурмбаннфюрер. – Во всяком случае, так мне кажется.

– Вот именно, всего лишь кажется. Вряд ли княгиня стала бы польщаться вашими телесами, – вновь блеснула своей прирожденной зловредностью Фройнштаг. – Уверена, что на самом деле она отрабатывает свой хлеб ради иной цели.

«В таком случае встает вопрос: “А кто вы, госпожа Фройнштаг?” – взглянул на нее из-под нахмуренных бровей обер-диверсант рейха. – Может, вас тоже приставили ко мне? Неужели и за мной тоже пустили по следу соглядатая? Интересно знать, кто посмел? Впрочем, это бред, такого попросту не может быть».

С этой успокоительной мыслью Скорцени прекратил разматывать клубок своих подозрений. Тем более что в ту же минуту вновь ожил телефон.

12

Подняв трубку, обер-диверсант рейха, к своему изумлению, услышал теперь уже хорошо знакомый французский прононс Жанны д’Ардель. Хотя она и не представилась.

– Вам опять повезло, господин Скорцени. На сей раз небесные ангелы тоже обошли вас. А, что вы скажете на этот счет, господин личный агент фюрера?

– Сначала объясните, что вы хотите этим сказать.

– Всего лишь констатирую тот неоспоримый факт, что во время бомбежки небесные ангелы вас пощадили.

– Почему это огорчает именно вас?

– Вернее, – не отреагировала д’Ардель, – американские штурмовики оказались предельно точными: бомбы легли на западное крыло отеля. В то время как вы пребываете в восточном, более фешенебельном. Правда, они слегка зацепили центральный корпус, но это уже издержки прицельного бомбометания.

– То есть я обязан поверить, что этот налет специально был организован для того, чтобы уничтожить меня?