Золото русского эмира
Шрифт:
Он разбил окно плечом и ввалился в комнату горничных. Еще не успев долететь до пола, он уловил слева слабый шаркающий звук – и пригнулся.
Но это было всего лишь трюмо. Распахнутое зеркало покачивалось, а на вешалке, свесив набок обезображенную голову, висела одна из мертвых девушек. Ее не насиловали и не раздевали. Ей распороли грудь и живот чем-то острым, сломали нос, а затем повесили на крюк за ребро.
Вторую горничную, с вдавленным в череп лицом, Цырен обнаружил в коридоре. Он слышал, как приближаются казаки, они обыскивали
Кто-то тяжело дышал в спальне.
Цырен прыгнул на дверь с разбега, стараясь выбить ее пятками. Получилось наполовину, внутренняя задвижка слетела. Он ворвался в полутемное помещение, сразу понял, что на широкой кровати никого нет, но только что, буквально секунду назад, на ней кто-то был. Скомканные, перекрученные простыни и одеяла хранили тепло и… вонь.
Он узнал этот запах, хотя никогда не встречал его обладателя.
Сивый бык!
Зверь только что был здесь. Но сбежал он не один, он прихватил с собой женщину!
Перья от распоротых подушек еще не успели осесть на ковер, когда Цырен ворвался в следующее помещение. Он очутился в большой, богато отделанной ванной, освещенной шестью ночниками. Нади ван Гог не было и здесь, зато на белоснежном кафеле монах нашел еще один женский труп. Видимо, это была истопница и по совместительству прачка. Бык потоптался копытами у нее по спине, буквально размазал несчастную старушку и оторвал ей голову. Голова ее плавала в розовой пене, среди свечей и лепестков роз.
Выхода из ванной комнаты не было. Лишь узкое, распахнутое оконце. Монах высунул голову наружу – и убедился, что никто не сумел бы пролезть через форточку, тем более не один, а с живой ношей.
– Цырен, ты где?
– Вот он, гад, ах, сволочь…
Поток воздуха рванул пламя со свечей. Цырен с рычанием оторвал занавеску, скрывающую шкафы. Там оказалась еще одна дверь, ведущая в другую спальню. Он собрался и прыгнул, чувствуя, как человеческое уходит из него, а вместо человеческого в пустой сосуд сознания вливается дикая первозданная сила. Одежда лопнула на поясе и на плечах. Глаза внезапно стали видеть, что происходит по сторонам.
На него стремительно надвигалось нечто огромное, серое, мохнатое, брызжущее слюной. Цырен взлетел по стене, вспарывая когтями гобелены.
Громадное копыто ударило в трех сантиметрах от места, где он только что висел. Образовалась вмятина в кирпиче. Цырен перескочил на хрустальную люстру, оттуда – на шифоньер и сразу – на затылок врагу, не давая тому опомниться.
Бык двинул плечом, с жутким ревом устремился через спальню к спасительной двери. Надя ван Гог лежала ничком, в нижней рубашке, окровавленная, с распущенными волосами. Цырен в два удара располосовал противнику затылок, черная кровь брызнула ему в лицо, на мгновение ослепив. Быку хватило ума со всей силы припечатать соперника к зеркалу. Цырен ощутил страшный удар в затылок, на него посыпались сотни колючих осколков.
Бык навис над ним жаркой зловонной тушей.
Надя ван Гог застонала и попыталась уползти под кровать. Бык заревел, разогнулся во весь свой трехметровый рост и собрался размозжить Цырену голову копытами. Двустворчатая резная дверь в спальню распахнулась, замок вырвало с мясом. Дед Касьян ворвался первым, шепча заклинания, вращая посохом.
Цырен откатился в сторону, пошатываясь, встал на ноги. Левый глаз заливала кровь, осколки зеркала глубоко впились в кожу. Кажется, он сломал несколько ребер. Неожиданно он убедился, что на четырех конечностях ему легче стоять, чем на двух.
Дед Касьян ударил посохом. Одновременно грянул залп из десятка ружей.
– Серебром заряжайте, серебром! – кричал кто-то.
Посох ударился о выставленную переднюю конечность Сивого быка. Демон вдруг завизжал тонко, отскочил в сторону. Его лапа повисла плетью, шерсть дымилась. Но и посох Касьяна переломился надвое, а сам он, не удержав равновесия, отлетел в противоположный угол спальни. Падая, Дед сбил столбик балдахина, и вся роскошная конструкция свалилась, накрыв и его, и раненую жену президента.
Вторым залпом демона отшвырнуло к стене. Из двери, ведущей в ванную, высоко держа перед собой крест и громко повторяя молитвы, вышел патриарх. Бык копытом разбил вдребезги платяной шкаф, приподнял и отшвырнул балдахин кровати.
Он искал Надю.
За патриархом из ванной комнаты выскочили другие соборники. Караульный выпустил на врага свору булей, но псы, поджав хвосты, ретировались. Цырен снова прыгнул, метя врагу в глаза. На сей раз он попал более удачно и успел ударить четырежды, прежде чем массивное копыто, подобное кузнечной кувалде, угодило ему по ребрам.
Бык качался и орал, пытаясь дотянуться до собственной спины. Там шипело и воняло так, словно кого-то поджаривали заживо. Цырен упал, как кошка, на все четыре уже почти лапы и с разворота снова кинулся в атаку.
Он вырвал чудовищу левый глаз! Теперь предстояло выбить второй, пока тварь не отрастила новые глаза. Цырен почти не сомневался, что темные духи и не на такое способны. Он молниеносно взобрался по стене, оттуда – снова на люстру, и – всеми четырьмя лапами – в морду зверю.
Падая, увидел, как поперек спины Быка дымится православный крест. Отважные соборники втроем метались за спиной у демона и прижигали его святым крестом, доставленным из Лавры.