Золото Русской Калифорнии
Шрифт:
Из поезда выскакивали всё новые и новые солдаты в форме лейб-гвардии Финляндского полка. Как чувствовал, взял полуроту, чтоб в Туле учредить филиал «Сибирской промышленной компании», а гвардейцев поставить на охрану складов и «казны» – огромного железного ящика с якобы сибирским золотом, но на деле совершенно пустого.
«Комитет по встрече» великого князя отходил от столбняка минуты полторы-две. Первым пришёл в себя жандармский поручик, метнувшийся в домик телеграфистов. Телеграфная линия с опережением
– Поручик! Стоять! Ко мне! – жандарм на полусогнутых подбежал к великому князю.
– Ваше…
– Отставить титулование. Слушать и не перебивать! Никаких сообщений Бенкендорфу, вы поняли? Займите телеграф (тьфу, чёрт, совсем как Ильич заговорил) и препятствуйте отсылке любых сообщений. Важно провести быстрое дознание и утечка информации о покушении может сыграть на руку сообщникам негодяя.
– Но, граф…
– С Александром Христофоровичем я сам переговорю. Идите и не вздумайте ослушаться!
На всякий случай отправил за жандармом пару финляндцев, наскоро проинструктировав.
Вопящему террористу наконец-то заткнули рот кляпом и поволокли в поезд. Отлично, там и допросим мерзавца. Поручик Непенин, мастак отлавливать и допрашивать мексиканских партизан, и задержавший в Калифорнии двух стрелков-мормонов, шлявшихся по русской территории с целью «поохотиться», по кивку головы Константина всё понял и зловеще оскалившись, заскочил в вагон вслед за извазюканным в собственной крови злоумышленником.
Ладно, Непенин своё дело туго знает, а мне надо срочно расспросить Дьяконова, чую – причастен господин инженер к этой истории, хоть каким-то боком да причастен.
– Владимир Власович, как прикажете понимать сие приключение? Ваш сотрудник представителя царствующего дома собирался убить.
– Боже мой, Николенька, боже мой. Что я скажу его матери, что скажу…
– Молчать! Отвечать по существу! Знаете убийцу?! Говорите!
– Ваше высочество, – Дьяконов встал на колени, – не губите.
– Прекратите мямлить. Я жду внятного ответа.
– Ваше высочество! То Николенька, его покойный отец был моим давним другом. Живёт с матерью, в нищете, взял чертёжником на участок. Господи, что с ним будет?
– Вы лучше о себе подумайте, Владимир Власович. Полагаю, за пособничество, пусть и невольное, в покушении на великого князя Константина Романова предусмотрено одно наказание – пожизненная каторга. Дело наверняка будет вестись Особым производством, без поблажек и защитника. Не завидую я вам господин Дьяконов.
Спешный допрос Николая Песегова, напоминающий «экстренное потрошение» по роману Богомолова, дал следующую информацию. Восемнадцатилетний юноша, как водится, был отвергнут взбалмошной и очаровательной барышней и невыносимо страдал. Начитавшись «нелегальщины»
М-да, и тут без «сладкой парочки» основоположников не обошлось. Две моих статьи посвящённые двуличию декабристов, мечтавших о свободе для себя, но почему-то не додумавшихся дать свободу собственным крепостным и о коварстве Энгельса и Маркса, прислужников европейской буржуазии, вызвали ответную бурную реакцию Карла и Фридриха. Обличая Россию и династию Романовых, бородатые чудилы особо выделили мою скромную персону. Напророчили, что как только Константин, душитель китайской и мексиканской революций (вот прям так и написали, сволочи) захватит власть в Российской империи, устранив отца и старшего брата, то сразу же развяжет Большую Европейскую войну. Ага, именно так, войну развяжет, с целью поработить свободолюбивые и просвещённые народы. Аттила века девятнадцатого!
И господин Песегов, узнав о скором приезде на дистанцию великого князя, экспроприировал (украл) у благодетеля Дьяконова новомодный револьвер и двинул «творить историю»…
На квартиру стрелка были отряжены пять человек во главе с поручиком Непениным, прихвативших в дорогу громоздкий, но столь нужный фотографический аппарат, дабы запечатлеть для истории всю революционную нелегальщину. Взял поручик и револьвер, каковой следовало положить рядом с сочинениями Маркса и Энгельса и таким манером отфотографировать «логово карбонария».
Сделаю всё, чтобы Карлуша с напарником ассоциировались в России с терроризмом и убийствами. И непременной смертью их последователей в петле. Повесить придётся Песегова, это отдельное фото сделаем и коллаж учиним: фото орудия убийства, общее фото «учителей» – Маркса, Энгельса и ещё кого-нибудь «до кучи», фото антироссийской статьи Карла и Фридриха и болтающийся в петле террорист. Пояснения под фото дадим крупным шрифтом и плакаты развесим по присутственным местам и по кабакам.
Ибо нефиг!
По прошествии пары часов разрешил жандарму отстучать телеграмму Бенкендорфу и вызвал в вагон-салон лет на десять постаревшего Дьяконова.
– Проходи, Владимир Власович, присаживайся. Выпей, вижу переживаешь. Не хватало, чтоб такого толкового работника удар хватил.
– А, – обречённо махнул рукой Дьяконов, – всё к одному концу.
– Не спеши себя хоронить, инженер!
– Константин Николаевич, разрешите без титулования, попросту.
– Конечно, слушаю.
– Что со мной будет не спрашиваю. Этот стервец ещё и мой «кольт» утащил. Господи! Не за себя, за семью прошу, чтоб их не коснулось.