Золото севера

Запевалов Юрий А.

Георгий позвонил Зафесову, рассказал о своих бедах.

– Что хочешь предложить?

– Нам бы хранилище какое вырыть в земле. Вон у нас на той стороне гора удобная, прямо к реке плавно спускается склоном своим. Пробить бы в горе «камеру» приличную. В виде штольни. А зимой льда туда натаскаем – вот нам и холодильник. И с аэроплощадкой рядом, легко и быстро можно будет разгружать самолеты. Да и от реки не будем зависеть, как сейчас. Все у нас будет на той стороне. И складские, и холодильник.

– Идея отличная. Сам придумал?

– Нет, это Володя Подобреев – давай,

говорит, самое «невероятное» предложу тебе. Давай пробьем «подземную камеру» и в ней устроим холодильник. – А я себе думаю, почему «невероятное»? Попрошу Марат Ефимыча, он мне с Артема проходчиков и организует. Ну, это как со взрывником и взрывчаткой. Как в тот, первый наш паводок. Когда лед взрывали. У вас там, на Артеме, хорошие связи. А мы бы за зиму «холодильник» этот освоили.

– Да, вы те еще выдумщики. С Подобреевым. Проект же нужен. Это же проходка и взрывные работы!

– Да что проект! Геология есть. Этот склон примыкает прямо к запасам, значит у геологов наверняка есть разрез этого контура. А проектный отдел проект этот за неделю сделают. Или опять же в Артем геологию передать, они же подземщики, им этот проект легче семечек.

Зафесов конечно все организовал. С Артема приехали проходчики, строители навезли им крепёжного леса, толстой доски напилили на пилораме. Мощная штольня, с отдельными камерами, с хорошей изоляцией, стеллажами и различными анкерными подвесками к зиме была готова. Зимой нарезали в водоеме паровыми резаками от дражного котла чистых ледяных блоков, уложили их в двойные простенки подземных камер, получился идеальный холодильник. Лед там лежал даже без малейшего подтаивания. Температура держалась в дальних камерах минусовая, ниже десяти градусов в самые жаркие дни. Вопрос хранения продуктов на Бульбухте был решен.

– Так что, Георгий Александрович, можно и сегодня улететь?

– Да, да, чем скорее, тем лучше. Поезжай, Надежда. Мы здесь управимся без тебя.

Зашел в столовую. Новая на Бульбухте повариха. Дородная. Видная из себя. Трудно с поварами на Севере. Да еще на таких вот отдаленных участках. Хочется, чтобы повкуснее людей кормили. Да не каждая ведь баба и наварить на триста человек вкусно сможет. Вот и ищет Георгий поваров этих. Был однажды на Витиме и там приглашал желающих профессионалов. Одна вот приехала, очень на неё надеялся Георгий. Но какая-то она уж больно «алчная». Говоришь ей – почему вдруг цены на обеды подскочили?

– Да как же подскочили, Георгий Александрович? У нас обеды почти вдвое дешевле, чем в городской столовой!

– Да ты что, Маруся, сравниваешь? В городской столовой и работникам зарплату платить надо, и за электроэнергию платить, да затраты по эксплуатации здания, на транспорт – да там же все эти затраты на обеды ложатся! А у нас как? Мы же все затраты по столовой на себестоимость берем. У тебя в стоимость любого блюда только стоимость продуктов должна входить. Чистая стоимость, без всяких наценок. Как же можно с городской столовой сравнивать? Ты вот где зарплату получаешь?

– Как где, в бухгалтерии.

– Вот видишь, в бухгалтерии, а точнее, в кассе участка. Так почему твоя зарплата

должна входить в стоимость обеда? Нам твоя прибыль не нужна. Это одно из условий работы на Бульбухте – обеды по льготной стоимости. Основные затраты участок берет на себя, на свою себестоимость. Только стоимость продуктов должна входить в стоимость обеда. Понятно тебе это?

– Ну, я не знаю, у меня дешевле не получается.

– А тебе, Маруся, и знать ничего не надо. В бухгалтерии должны сделать тебе калькуляцию, вот и определятся все цены по твоей столовой!

Когда калькуляцию сделали, оказалось цены завышены более чем в два раза. Сделали сверку по полученным столовой продуктам, сверили с выручкой. Получилась подозрительная разница. Часть денег не была показана в отчетах. Георгий издал распоряжение и всю разницу вычли у поварихи из зарплаты. А теперь вот новые сведения, о подпольной продаже водки. Но это надо проверить. А проверить легко – сверимся с магазином, узнаем, почему столовой отпускали водку, сделаем ревизию – найдем концы. Не найдем – вызовем инспектора. Тот найдет. Но это после того, как начнем снова ритмично работать. Сейчас не до этого.

– Ну что, Маруся, как столовая пережила грозные дни «общепития»?

– Да не работала столовая почти. Некому обедать было. Так, брали кое-что женщины домой, а мужики вообще почти не приходили. Но драгу кормили без перебоев. В дражной столовой кормили, бачки с варевом увозили постоянно. График не был нарушен ни разу.

– Хорошо. Драгу кормить продолжай, а в обед кормить детей будем. Родителям, я посмотрел, не до детей теперь. Здесь кормить будем, в столовой.

– А как с оплатой, Георгий Александрович?

– Кормить будешь под запись. Все оплатит наша бухгалтерия. Потом с родителей вычтем из зарплаты. Частично. Половину затрат может быть даже возьмем на себя.

– Заботливый вы начальник Георгий Александрович, ох заботливый…

– Ладно, ты, Маруся, не подлизывайся, а то еще подумаю про тебя, что виновата в чем-то. Устрою вот внеочередную ревизию, узнаешь тогда про мою заботу.

– С вами уж и пошутить нельзя – обиделась Маруся.

– Не до шуток мне теперь, кормилица ты наша. Пошли кого из женщин, пусть оповестят матерей о решении нашем по детям, да пусть и приведут детей в столовую. Покорми их, а то кто знает, сколько дней они уже без горячей пищи. Раньше нам спохватиться-то надо было. Ну да, лучше уж поздно, да спохватиться.

Георгий жил в небольшом отдельном домике, прямо на берегу реки. Домик стоял в пределах дражного полигона и со временем это место драга сработает. Но еще не скоро.

Отработку полигона спланировали так, что первые три года драга шла продольным ходом вдоль русла реки, уходила на самый верх подтопленного полигона, а затем спускалась поперечными ходами вниз до самой плотины и снова уходила вверх продольным ходом уже вдоль противоположного борта россыпи. Долина здесь была настолько широкой, что всех запасов по такой схеме отработки хватало аж на двенадцать лет. Так что домик Георгия попадал под отработку только через два года, когда вода затопит это место.