Золото севера
Шрифт:
– Ну, делай как знаешь. Но смотри, что бы от этого твоего «всепрощения» народ совсем в разнос не пошёл. Вся эта твоя доброта до поры ведь, до времени. Доиграешься.
Утром с вертолетом прилетела милиция. Допросили Надежду.
– Я хотела, чтобы меня отправили с Бульбухты. Этого только добивалась.
– Да кто тебя держал? Сказала бы, мы и так бы тебя отпустили. Зачем жечь-то?
– Я ведь старьё жгла. Ну да, отпустили бы. А на что ехать, на какие деньги. А так – вы меня отправите, и бесплатно.
– Вот дура баба. Да отправили
– Не могут. Куда дитё денете? – Вот и пойми их, женщин этих. Увезли Надежду.
И после всех этих событий как-то спокойней стало на Бульбухте. Спокойней и дружнее. Никто не осудил Георгия. За эту его безнаказанность и за прощение явной виновной. Перед всеми бульбухтинцами виновной! За это вот такое «незаконное всепрощение». Наоборот, люди им восхитились, ещё больше зауважали. И чувствовать стали себя надежнее. Увереннее. Появилась вот эта уверенность, убежденность – что бы не случилось, нас есть кому защитить!
31
Георгий возвращался на Бульбухту из Тайгинска, с партийно-хозяйственного актива. Бульбухту признали там, на этом собрании, победителем соцсоревнования среди цехов прииска.
Летели на Ми-1 – двухместный вертолет, маленький, шустрый, пол под ногами стеклянный, все внизу видно, летит над лесом низко, чуть вершины сосен не задевает. А как «нырнет» вниз на мелкой воздушной яме, так и кажется, лес сейчас по вертолету своими вершинами ударит. Кажется, не вертолет падает вниз, а лес подскакивает над землей, к вертолету «подпрыгивает». Аж замирает все внутри у Георгия.
Пилот смеётся.
– Что, непривычно? Не летал еще на таком воздушном «велосипеде»?
Но летят быстро. А что, груза нет, всего два человека загрузка, вертолет хоть и маленький, но и для него два человека не груз.
Над Бульбухтой сделали круг. И сверху хорошо видно, что драга стоит.
«Что это они? Ремонт вроде не планировали».
Драга стояла. Непривычно как-то, тишина на драге, все механизмы молчат, замерли. Люди работают на раме. Тянут канаты, выстраивают деревянную настройку из бруса между роликами – обрыв черпаковой цепи. Разорвалась «проушина» одного из черпаков, цепь слетела стремительно с рамы, ушла на всю глубину отработки забоя, на все пятнадцать метров.
Георгий поднялся в драгёрку, драгер Ремезов кричит что-то по громкоговорящей связи, отдает команды.
– Как случилось-то?
– Обрыв, он и есть обрыв. Как он случается – с грохотом, с шумом, и сразу все черпаки под воду! Беда в том, Александрыч, что когда я начал подымать раму, цепь, похоже, легла набок. Боюсь, как бы «петля» не образовалась, «восьмерку» бы черпаки не закрутили. Беда! Третью настройку уже делаем – рвутся канаты, не идут черпаки на раму! Тридцать лет уже драгёрю, а такое впервые.
– Настраивайтесь пока, но раму не трогай. Дай осмотрю все внизу.
Георгий спустился вниз, подошел к черпаковой
«Да, значит «гармошка»!
Васильев вверху, на раме, тоже с канатами возится, помогает бригаде.
– Толя! Спустись-ка сюда. И драгёру крикни, чтобы вниз, сюда пришел!
Собрались внизу.
– Видите черпак? Значит «гармошка». Он на черпаках лежит, сверху.
– Так я вам о том же и говорю!
– А если нам растащить цепь? Зацепим этот черпак, он же должен быть самым нижним, хоть и наверху. Вернее, потому и наверху. Давайте зацепим его толстыми канатами, петли на канатах надо сплести и зацепимся за проушины черпакового барабана. Подтащим нижнюю часть цепи, если сумеем дотащить этот черпак до грохотов завалочного люка и там закрепить – это будет большой удачей. Потом верхнюю часть, хотя бы рамой чуть поднять. Может, петля выпрямится?
– Господи, это же сколько настройки!
– А не настроишься, больше времени потеряешь. Будешь все время рвать канаты, что толку от работы такой. Вызывай, Толя, вторую бригаду, людей для таких настроек сейчас на драге мало. Кто у нас во второй смене?
– Володя Курдюмов.
– Вот и вызывай. Он парень разумный, пока заканчиваешь начатую по раме настройку, они и подойдут. Давайте и с ним посоветуемся. По-моему, он когда-то «развязывал» такую петлю! Если не ошибаюсь, на 69-ой что-то похожее было.
– Анатолий Васильевич, скажи, чтобы бруски подвезли. На раме уже всё «измочалилось», вся деревянная настройка. Рвутся же канаты, ударяем по брускам, разбиваем.
– Добро, подвезем. Давай размеры, нарежут на пилораме.
– Да пусть брусья подвезут, нарежем на месте.
– Добро.
Провозились с этой цепью два дня. Шум в управлении, скандалят начальники.
– Где это видано, чтобы цепь два дня поднимали? Смена работы! Одна смена! А вы что там возитесь? Безграмотные?
Прилетели на Бульбухту главный механик с начальником производства, тоже «гвалт» подняли, упрекают, учат как надо.
Ремезов, наконец, не выдержал, сказал механику про петлю. Замолчали.
– Что же раньше-то не сказали? Эти петли и по неделе распутывают! Чего ж молчать-то? Сказали бы сразу, все бы и встало на свои места. И мы бы не ездили. Странные люди все же на Бульбухте этой!
– Да начальник же запретил! Сказал – работать надо, а не сопли распускать!
32
Георгий прощался с Бульбухтой. Бульбухта прощалась с Георгием. Он наконец-то получил отпуск, сразу за три года. В отпуске он не был четыре года, но на Севере максимальное совмещение отпусков допускалось только за три года. За четвертый год выдавалась денежная компенсация. Если работник увольнялся. Георгий оформлял отпуск с последующим увольнением. Значит, в Дальнюю Тайгу он больше не вернется. Потому и прощался с Бульбухтой.