Золото Советского Союза: назад в 1975. Книга 2
Шрифт:
— Поверь моему опыту, Леонид, надо жарить! — авторитетно сообщил я.
Если тут гулянки с такой скоростью мутятся, то народу явно скоро станет больше. Блин, в другой раз, когда захотим у себя посидеть, будем тише себя вести, чтобы не привлечь внимания. А сейчас чего уже, снявши голову, плакать по волосам. Да и любопытно же поглядеть, что в их понимании значит гульнуть.
Ну… поглядели, да. Нам-то с Лёхой чего, мы больше развлекались, наблюдая за молодёжью. Картошку нашу всё-таки изжарили и съели. Да и не жалко. На водку что-то там скидывались. Мы, чтобы особо
Застольные разговоры студентов-историков были традиционно об учёбе, о преподах, и об истории. Всякие смешные случаи про экзамены и шпоры конечно. Годится. Уже не зря мы тут сидим. Старшаки давали советы, кому из профессоров можно сдать на халяву, а кто не прощает пропусков. Один, по всеобщему мнению, такой вредный зануда, что принимает экзамены целый день у одной группы. А иногда ещё переносит на следующий. Одного студента на летней сессии три часа мурыжил. От темы дипломных работ я попытался свернуть на местную историю, и мне наперебой начали давать советы, но тут заявился студком и разогнал наше веселье. Одиннадцать вечера. Отбой.
Девчонки, которые вовсю танцевали в коридоре, возмущались больше всех, но им погрозили и музыку велели выключать. Свет в коридоре потушили. Сказали, через десять минут проверят ещё раз, если кто будет не у себя в комнате, пожалуются коменданту.
За десять минут успели допить недопитое. Срочно, деловито. Десять минут осталось, надо допить. Мы с Лёхой уржались. К назначенному времени наш этаж мирно почивал в тишине. Ну да, ну да. Едва на лестнице затихли шаги проверяющих, двери бесшумно начали открываться (на самом деле очень шумно, но детишкам казалось, они тихо). Через пять минут по тёмному коридору крались хихикающие историки, свято уверенные, что их не видно, не слышно, и вообще они же ещё пять минуточек посидят и по домам.
К нам тоже скреблись, но мы закрылись и сделали вид, что нас нет. Чёрт их знает, до скольки это продолжалось, мой молодой датый организм спал крепко до самого будильника. Утром оказалось, что их всё-таки застукали, и теперь не избежать разборок на комсомольском активе.
Млять! Так они всерьёз говорили, эти правильные и ответственные дежурные из студкома? И у них тут никто после одиннадцати не гуляет? Просто чума. Как задницей мы с Лёхой чувствовали, что не стоит продолжать.
Глава 3
На следующий день после пар мы галопом помчались на рынок. Хорошо зная город, решили, что пешком получится быстрее. Если знать, где срезать дворами, так это минут двадцать всего. Правда, в одном месте на пути оказался непредвиденный забор, которого уже в дни нашей первой молодости здесь не стояло. Ну да забор и забор, перемахнули и всего делов. Ребята мы молодые, чего бы не сигать через заборы.
Но на той стороне оказался чей-то закрытый двор, а во дворе злая собака. Пришлось спешно сигать обратно.
— Безобразие, таблички нет, а собака есть, — в полёте посетовал Лёха.
— Напишем жалобу? — отряхиваясь, предложил я.
Ну вот,
Ах, ты же сучья мать! Видимо, выход всё же был, потому что навстречу нам неслась злобная шавка, только что облаявшая нас по ту сторону забора. На её заливистый лай отозвались другие собачьи голоса. Их хозяйки радостно стягивались к нам, предвкушая знатную охоту. Кажется, мы забрались в чужой район, и сейчас нас будут пи… сожрут, в общем.
Пришлось нам в третий раз покорять забор, и на этот раз покрепче оседлать его, надеясь, что никакая псина не допрыгнет до наших ног и других полезных частей тела. Вот встряли!
— Ну нет, я точно накатаю жалобу на хозяев. Где это видано, чтобы прохожих в центре города на заборы загоняли. Куда смотрит грёбаный отлов бродячих животных.
— Думаешь, он тут есть?
— Да по любому! Не, ну центр города. Ладно мы с тобой такие прыгучие, а если бы ребёнок шёл?
И тут как на зло, в конце пресловутого забора, докуда мы так и не успели добраться, показался ребёнок. Девчонка лет десяти неторопливо шла, держа в руках палку, которой стучала о доски забора. Я тоже так в детстве делал, хрен его знает, зачем, но мне почему-то нравилось, как палка стучит по дереву. А если забор не сплошной, и двигаться побыстрее, то получится весёлая и громкая трещотка: тр-р-р-р!
— Девочка! — заорали мы на два голоса. — Беги, тут собаки бешеные!
Малолетнее недоразумение вскинуло голову и заметило нас. А потом оно побежало. Только не от нас, а к нам.
— Жулька, Жулька, — заорала эта смертница, размахивая рукой с зажатой в ней палкой. — А ну-ка прекрати! Ты опять за своё?
И наша боевая шавка, заискивающе помахивая хвостом, заструилась навстречу девчонке. Остальная кодла, потеряв предводительницу, забыла про свой азарт и начала неспешно разбредаться в разные стороны.
Мы, готовые вступить в смертельную схватку, взирали с чувством полного офигения.
— Ну ты видал? — подпихнул меня Лёха, едва не столкнув с шаткого насеста.
— Спускайтесь, не бойтесь, она больше не будет, — замахала нам девочка.
Собачий хвост радостно вилял всей собакой, демонстрируя свою безраздельную любовь ко всему человечеству.
— А они? — резонно кивнули мы на остальную стаю, всё ещё маячившую в поле нашего зрения.
Или это мы оставались в поле их зрения.
— А ну, пошли, — притопнула на свору девочка, и псины наконец ускорились, сваливая с территории.
Мимо прошла женщина, оглянувшись на нашу мизансцену, но промолчала. Мы затаили дыхание, когда она проходила мимо Жульки, но та и внимания не обратила на постороннее лицо. Кажется, отбой тревоги. Ну что, слезаем?
— Твоя собака? — оказавшись внизу, ласково спросили мы.
— Не моя, соседская, но я её знаю. Вообще-то она добрая, хорошая. Лает, когда двор охраняет. Ну иногда и выскочить может, конечно. Обычно, так просто не вяжется. Может, приходил к ним кто, да она следом выскочила?