Золото верности
Шрифт:
– Эй, а ну отпусти Топора! – заревел разбойник–гигант.
Коротыш бросился с дубиной наперевес. Ростом он был как сам Линкей, а в ширину и того больше.
Но добежать он не успел. Без всякой видимой причины здоровяк вдруг упал к ногам Линкея словно замертво, а дубина покатилась в сторону.
Удовлетворённо хмыкнув, Линкей повернулся было обратно – к тому месту, где только что стоял Щекотун. Но там никого уже не оказалось.
В тот же миг он вдруг ощутил острую боль и холод стали в боку.
Схватившись за окровавленную рану, Линкей
Впрочем, Щекотун более не горел желанием продолжать драку. Неясно, чего он испугался больше: исписанного синими полосами гиганта, или собственной наглости, но он предпочёл удрать в лес, лихо перемахнув через заросли кустов на обочине.
Линкей не стал его преследовать.
Он облегчённо повернулся к актёрам, которых только что спас от лесных бандитов. Линкей чувствовал гордость за сделанное доброе дело. Он всегда без тени корысти помогал всякому, кто нуждался в его помощи.
– Опасность миновала, – начал он, – разбойники…
Договорить он не успел. Сзади кто–то крепко огрел его по голове дубиной Коротыша. Мир поплыл и провалился во мрак.
Последним, что Линкей успел услышать, были слова на непонятном ему языке:
– Габашки–тормашки! Это ж всамделишный Чтец!
Глава 4
«Никогда в жизни Тания не слышала такого голоса»
Тания очнулась на берегу реки. Чувствовала она себя скверно: нахлебалась воды, на зубах скрипел песок, а по всему телу болели ушибы.
Она не помнила, что точно произошло. Точнее, не поняла. Как только она упала с обрыва, дневной свет погас, словно всё затянуло густой чернотой. Тогда она решила, что это смерть – а что же иначе?
Теперь она, кажется, стала понимать: та чернота являла собой нечто вроде кокона, который смягчил падение. Потом удары пошли один за другим: горный поток потащил её кокон по камням. И после очередного такого столкновения она видимо и потеряла сознание.
Придя в себя, Тания осмотрелась. Здесь река текла куда спокойней, а берега были пологими. По сторонам росли деревья, но лесом их уже не назвать. Похоже, что течение отнесло её весьма далеко – быть может где–то рядом уже столица.
А поблизости от столицы проходит Королевский тракт и другие дороги. Для начала надо найти какую–то из них.
Дело, правда, осложнялось тем, что на холмистую долину уже спускался вечер. Скоро станет совсем темно, а Тании не хотелось провести ещё одну ночь непонятно где и на пустой желудок.
Столица и вправду оказалась недалёко. Найти её было легко: тёмная громада проступала промеж холмов. А после этого и на Королевский тракт оказалось совсем уж несложно выйти.
И вот Тания уже плелась по тракту усталая и измученная, а ночь вступала в свои права. Темнело быстро: даже дорогу стало едва видно. Впрочем, вскоре над горизонтом должны взойти обе
Вдруг откуда–то из темноты раздалась кукушечная трель. Тания вспомнила, что по деревенскому поверью услышать кукушку ночью – хорошая примета. Будто бы услышавшему повезёт в любви.
Да разве Тании сейчас до любви? Ей ещё нужно выяснить, что сталось с Йедом… А затем ей нужно отомстить… За гибель родителей, за всю родную деревню… Найти виновного и покарать…
Стоп. Кукушка? Ночью?
Мозг молнией пронзили недавние слова Посланника Маэла: «На тракте видели разбойников».
Измождённое и избитое тело отозвалось резкой болью, когда она стремглав рванулась вперёд.
Однако было поздно. Чья–то ручища подхватила её за шиворот, оторвала от земли и подняла в воздух.
– Давайте сюда, парни! – позвал здоровяк. – Я тут какого–то мальчишку поймал!
Неподалёку зажёгся огонь.
– Ты дурак, Коротыш, – прохрипел разбойник, поднеся факел к лицу Тании. – Чего с него взять? Поди просто посыльный какой–то, иль слуга.
Тания была готова благодарить хоть саму Шамину за то, что сейчас на ней надето старое дорожное платье Йеда, из которого он давно вырос. Она оделась так ещё вчера, когда они вместе с братом собирались покинуть мёртвую деревню. Теперь же эти разбойники вряд ли разберут в полумраке, что она никакой не мальчишка. Её спутанные грязные волосы теперь вполне сойдут за патлы неряшливого слуги.
– Погоди, Топор. – раздался третий голос. – Раз он на тракте так поздно, значит по какому–то важному делу. А ну–ка, мальчуган, – ухмыльнулся он Тании, – рассказывай, кто и зачем тебя послал. Наверняка и деньги у тебя при себе есть, иначе ночью в столице тебе делать нечего! Если так, то ты должен поделиться с нами всем тем, что Богиня тебе послала, ибо любой её дар – не награда, а испытание. Только жертвуя ближнему, душа человеческая освобождается от греха! А мы… Мы тебе в этом с радостью поможем!
Все трое громко загоготали.
Банальный дорожный грабёж внезапно приобрёл оттенок бредовости. При чём тут Шамина, грехи, и человеческие души, если им надо просто поживиться чужим? Но в то же время Тании казалось, что что–то очень похожее она уже слышала когда–то давно…
Так или иначе, у неё язык зачесался навесить этим громилам лапши весом по пуду на каждое ухо. Она едва уж не заговорила, как вспомнила: её девичий голос вовсе не похож на юношеский. Голосом она себя тут же выдаст, и тогда всё станет только хуже.
Она судорожно соображала, что же теперь делать, и единственное, что ей успело прийти в голову за эти секунды – изобразить немоту.
Один из разбойников уже начинал злиться её молчанию.
– Отвечай, а не то узнаешь, почему меня прозвали Щекотуном!
На таких словах он завертел своим кинжалом у лица висящей в воздухе Тании.
Однако тут ручища Коротыша ослабила хватку и опустилась, так что Тания снова оказалась ногами на земле.
– Смотрите! – сказал здоровяк. – Это же девочка!