Золото Югры

Дегтярёв Владимир Николаевич

– Есть, есть дворяне! Есть!

– Вот пусть они и делают второстепенное дело насчет ваших врагов Сесила и Ралея. А ваша задача, граф, совсем проста. Вы знаете тайный ход в спальню королевы, и у вас есть ключи от дверей того хода. Зайдете в спальню «коровы» и сделаете свое дело. И король шотландский Яков Шестой уже воскресным утром станет королем английским Яковом Первым! Так сбудется то, чего хотим мы и чего желает вся Европа. То есть и мы, и Европа желаем восстановления попранной справедливости, погибшей в этой стране на плахе вместе с Марией Стюарт! То

есть – торжества католической веры!

Граф стоял спиной к господину Эйнану и слушал его простые и даже ласковые слова. Напротив, через дорогу от дома Эйнана, стояла гостиница «Якорь». На втором этаже гостиницы темнело раскрытое окно. Вроде как там мелькнула тень… От окна гостиницы до окна дома Эйнана, если мерить шагами, то восемьдесят шагов. Граф самолично измерял этот факт.

– А если…

– Дорогой граф! Дело зашло так далеко, что «если» быть не может. Не может! Затея с воцарением короля Якова обошлась деловым людям Италии уже в полмиллиона фунтов стерлингов. Или в миллион испанских дукатов, или в два миллиона французских ливров. Считайте в любых деньгах, и при любых деньгах это будет много. И учтите, что по этому делу работаете не вы один. И тем людям тоже идут немалые деньги…

Граф Эссекс решил больше не возражать миланскому гостю. Незачем. У господина Эйнана, картографа и купца, собраны бумаги, которые просто уничтожат и графа, и всю его фамилию. Выхода точно, нет. Вернее, светится одна маленькая дырочка, в которую можно пролезть, измазавшись для ловкости в королевской крови…

Граф отошел от окна, надел военный камзол.

– Завтра ночью дело будет сделано, – сухо сказал он и пошел к двери.

Господин Эйнан шагнул к окну и начал шарить поверх рамы пружину, держащую поднятое окно.

Сказал в спину уходящему:

– Совсем забыл! Позвольте поздравить вас, граф, с приобретением Сибири и всех…

Стрела длиной в полтора ярда вонзилась картографу и купцу в шею и вышла из глотки. Договорить он не успел.

Граф Эссекс мельком оглянулся и вышел из комнаты. Плотно закрыл дверь, чтобы изнутри щелкнула пружинная дверная задвижка.

Задвижка щелкнула.

* * *

Через час отставной королевский морской лучник сидел в своем пабе, угощая кучку таких же отставных вояк пивом, и рассказывал, что в городе нельзя стрелять из длинных, дальнобойных луков.

– На море стрелять хорошо. Там ветер не делает обратных рывков, как в городе. А дует себе прямо и прямо. И ты можешь делать точную поправку на ветер. А в городе, господа мои, сущая дрянь с ветром. То сюда несется по улице, то туда. В городе пора применять в нашем деле только ружья. Исключительно ружья.

– В каком деле? – спросил Грина отставной матрос, нанятый Осипом Непеей для сбора флотских слухов и россказней.

– А в том деле, друг мой, при котором надо уничтожать разных паразитов, снова проникающих на наш добрый остров и снова вгоняющих нас в долги и в нищету… Возьмите, например господина, который жил напротив гостиницы «Якорь»…

– Почему жил? – опять встрял отставной матрос.

– Потому,

что мы сейчас пьем и веселимся на деньги графа Эссекса, доброго господина, понимающего доброту простых жителей нашего королевства и зло иноземцев…

Лучник выпил уже шесть кружек темного эля и за мыслью следить перестал…

А отставной матрос вышел, будто по нужде, и побежал со словами лучника Грина к московскому послу.

* * *

После обеда, к вечеру второго сентября, Осип Непея, московский посол с полными царскими полномочиями, внезапно появился в королевской канцелярии. Здесь теперь сидели допоздна, за лето накопилась уйма дел. Королевский канцлер не скучал в своем кабинете, а споро расправлялся с бумагами.

– Давай, подпиши мне отказ в сватовстве моего царя к королевской племяннице, и я сегодня же откланяюсь перед королевой Елизаветой.

Канцлер откашлялся и без всякого выражения на лице, сухими от возраста глазами уперся в московского посла.

– Так дела не делаются, – наконец произнес он.

Непея нарочно звякнул тугим кошлем, чтобы канцлер по звону узнал золото. С той же мелодией тонкого звона кошель встал на столе. И тут же исчез в больших ящиках.

Канцлер порылся среди бумаг, нашел заготовку отказного письма московскому царю. Крикнул писца, отдал ему бумагу, чтобы перебелили…

– К Ее Величеству пойдем вместе, – сухо сообщил канцлер.

– Как скажешь, господин мой, – по-русски ответил Непея.

* * *

Королева Елизавета Первая, помолодевшая на свежем воздухе среди тишины виндзорского поместья, без всякого удивления встретила московского посла. Она читала в кабинете донесения своих шпионов и очень жалела, что читать приходится на ночь. В донесениях подробно описывалось, как люди по всей Европе убивали и продавали людей, поджигали города и селенья, молились и плакали. Такое и утром читать – уютный завтрак портить.

Королева едва взглянула на лист отказного письма. Вернула лист канцлеру:

– Подпиши сам.

Канцлер долго выводил свои регалии и наконец поставил роспись с завитушками.

– Теперь иди.

Канцлер долго вставал с кресла, долго поправлял камзол.

– Иди, иди! – шумнула Елизавета.

Канцлер вышел. Непея скатал бумагу в рулончик, обмотал припасенной суровой ниткой.

– Печати канцлера на бумаге нет, – сказала Елизавета.

– Будет. Зайду, идучи от Вас, шлепну.

– Имеешь, что мне сказать, Осип? На прощание?

– Имею. Граф Эссекс сегодня послал наемного убийцу к итальянскому меняле. Менялы уже нет.

Королева пожала плечами:

– В Испании их давно уже нет.

Непея засмеялся: королева ловко обошла имя графа Эссекса. Решила она уже насчет графа. Все решила.

– А в Сити у тебя, Ваше Величество, неприглядно жить, – сказал Непея. – Ни тебе толстых стен, ни пушек, ни рва вокруг твоего дворца… А надо бы… По нашим, древним, русским обычаям, коров держат в большой защите. Как пчелы держат свою матку.