Золото
Шрифт:
Изольта поворачивается ко мне.
– Где мой сын? Где он? – Впервые я вижу, как она проявляет хоть какую-то тревогу за кого-то, кроме себя.
Я уверенно смотрю ей в глаза.
– Он в своей комнате, ему ничто не угрожает, – отвечаю я. – В отличие от тебя, я не наказываю невинных.
Ее бледная шея вздрагивает.
Я киваю на помост.
– Вперед, королева Изольта, – говорю я ей. – Займи свой трон.
Она не хочет. Особенно, заметив нож, торчащий из живота ее мужа.
– Нил? – визгливым и дрожащим голосом зовет она
– Да сядь ты уже, женщина! – Меревен стискивает челюсти, пытаясь заглушить боль.
В ответ на его возглас тимбервинг издает рев, и король вздрагивает, отчего боль становится только сильнее.
Как жаль.
Изольта бросается к трону и шлепается на зад.
Впереди, на разрушенной площади, под поваленными колоннами и порванными тентами начали собираться люди, которые с нескрываемым ужасом наблюдают за этим зрелищем. Торговцы и рабочие уже проснулись, чтобы дать отпор жаркому солнцу, и пришли улицезреть суд. Тот, на котором остается в силе только мой вердикт.
Я подхожу к Гербу и провожу рукой по его покрытой перьями шее. Зверь перестает рычать и успокаивается под моим прикосновением.
– Ну же, гребаный бешеный демон, – огрызается на меня король Меревен. – Передай нам послание короля Рота и отправляйся своей дорогой! – По его виску стекает пот, собираясь на его пожелтевших усах и губах.
Я наклоняю голову.
– С чего ты взял, что я прибыл передать послание?
– Но для этого ты и нужен, – выпаливает он. – Твой король отправляет тебя как охотничьего пса. – Каждое его слово продлевает агонию, судя по тому, как искажается его лицо. – Можешь передать Ревингеру, что мы квиты – он уничтожил мой город. А ты пырнул меня ножом в моей же постели.
Во мне вспыхивает неистовый, безудержный гнев.
– О, нет, мы еще не квиты.
Шипы на моих руках подрагивают. Я хочу напасть на короля и проткнуть его ими насквозь, но вместо того я скидываю личину Рипа: острые клыки и чешуя исчезают, шипы оседают под кожей неровными, колеблющимися движениями. Я заставляю себя сменить облик, пока перед ними не предстает король Рот, а по его рукам и челюсти не ползут черные вены.
Король Меревен бледнеет.
– Это… это правда. Я знал, что в тот день видел шипы, – заикается он от страха. – Ты – это он. Он – это ты. Как?
В разговор вмешивается его супруга.
– У тебя две личности, – выдыхает она, глядя на меня с благоговением. – Как у одного из древних богов. Две ипостаси сливаются в одну.
– Радуйся, что я не твой бог, потому что от меня пощады не жди.
Она с трудом сглатывает ком в горле и, дрожа от страха, прислоняется лысой головой к трону. Когда я перевожу взгляд на короля Меревена, с его лица пропадают все краски. Теперь, зная, что король – это я, он понимает, что ему грозит. Его водянистые глаза бегают по сторонам, как будто он ищет способ сбежать.
Но пусть даже не надеется.
Даже если бы он не был привязан к этому трону. Даже если бы у него не было кинжала
Он в моей власти, и, как я уже говорил, пощады ему не видать.
Им всем.
Я выплескиваю из себя ярость, и из глубин моей души вырывается громкая песнь ненависти.
Я делаю шаг вперед.
– Я предупреждал вас оставить Аурен в покое, – мрачно говорю я. – Но вы этого не сделали.
Делаю еще один шаг.
– Вы держали ее здесь.
Еще шаг.
– Насильно лишили ее силы.
Еще шаг.
– Посадили в чертову клетку.
Еще шаг.
– И пытались ее казнить, – я рычу, произнося эти слова, едва слышимые из-за клокочущей в груди ярости, от которой сжимается каждая кость, мускул и вена в теле.
Я останавливаюсь прямо перед королем и обхватываю рукоять кинжала. Его руки напрягаются под ремнями, взгляд устремляется вниз. Он думает, что я сейчас выдерну кинжал и заставлю его истекать кровью.
Но вместо того я прокручиваю кинжал.
Король Меревен кричит.
– Зря ты не сбежал, – говорю я и наклоняюсь, оказавшись к нему нос к носу, чтобы видеть каждую вспышку боли, которую причиняю ему, продолжая медленно проворачивать кинжал. – Зря не спрятался. Нет, ты остался здесь, думая, что тебе ничто не угрожает. Думая, что тебе хватит пятидесяти стражников.
Он шумно охает и содрогается всем телом.
Мой тон становится мрачнее тучи.
– Зря ты не подумал.
Кинжал проворачивается по кругу, и король захлебывается слезами.
Я наклоняюсь к его уху, чтобы он услышал, в какой опасности оказался.
– Я оставлю кинжал у тебя в животе. Знаешь, почему?
Он хнычет.
– Потому что этот клинок перекрыл приток крови к твоим внутренностям. Если бы это произошло во время настоящей битвы, ты бы заболел гангреной и умер медленной, мучительной смертью. Но я хочу увидеть твою смерть, а особым терпением не обладаю. Потому я ускорю процесс.
Я снова поворачиваю кинжал, и Меревен воет от боли.
– Вот почему теперь я стал отравлять тебя изнутри гнилью. Ты это чувствуешь, да? – тихо спрашиваю я и отстраняюсь, чтобы взглянуть ему в лицо. – Твои ткани отмирают. Без притока крови сгниют и твои внутренние органы. Уверен, кое-где кожа уже начала чернеть и зеленеть. – Я поворачиваюсь к Изольте. – Хочешь посмотреть?
Она ни слова не произносит, дрожа так сильно, что под ее мокрым одеянием друг о друга стучат коленки.
– Кровь в его венах сворачивается и сгущается. Это будет происходить до тех пор, пока они не лопнут одна за другой.
Во время моей речи лицо короля покрывается пятнами, по груди расползаются синяки. Я сжимаю его живот, и покрывшаяся волдырями кожа лопается от скопившегося под ней воздуха.
– Остановись, остановись! – хрипит король, пытаясь закричать, но у него получается лишь жалобно хныкать.